Я вспоминаю

Храмы и монастыри, в которых организованы достаточно серьезные музеи, не оскорбляющие при этом религиозных чувств верующих, могут оставаться за музеями, под их наблюдением, но я допускаю, что в них могут совершаться религиозные службы — постоянно или время от времени, как это делается во многих храмах мира (Сан-Марко в Венеции, Нотр-Дам в Париже и т. д.). Ежедневная служба совсем не обязательна. Вспомним, что в новгородской церкви Николы на Липне конца XIII в. служба совершалась раз в году, во всемирно известной церкви Покрова на Нерли — два раза в год и т. д. Думаю, что такое двойное использование храмов не повредит им, а в иных случаях даже улучшит их содержание. Во всяком случае, алтарь Успенского собора в Московском Кремле перестанет использоваться как своего рода кладовая. Но надо проявить крайнюю осторожность, если будут совершаться службы в церкви Василия Блаженного на Красной площади. Храм этот был построен как памятник, помещения в нем очень тесные. Служба в нем привлечет тысячи любопытствующих. Думаю, что там могли бы совершаться только заупокойные службы по жертвам необоснованных репрессий.

Что касается икон и церковной утвари, находящихся в настоящее время в музеях, и особо ценимых книг в наших библиотеках, то передача их может совершаться в исключительных случаях и, разумеется, с согласия библиотек и музеев, где они хранятся.

Необходимо понять, что всякого рода преобразования музеев, их разделение или слияние, как правило, нарушают сложившуюся систему, ведут к пропаже вещей и к путанице, особенно если исследователи ищут необходимую им вещь по ссылкам в научной литературе, по сложившимся каталогам и картотекам. Я решительно против того, чтобы иконы, требующие внимательного наблюдения реставраторов, исследователей и специального режима хранения, под влиянием момента, по сиюминутным соображениям передавались церкви. Передача в музеи церковных произведений и икон совершалась всегда и во всех странах. Вспомните, что итальянская живопись на дереве XIII–XIV вв. (так называемая «византинизирующая») — это иконы. Часть своих церковных ценностей католическая церковь держит не в храмах, а в Музее Ватикана… Примеров можно было бы найти тысячи. Приведу русские примеры.

С середины XIX в. существовал Музей Академии художеств, называвшийся Христианским Музеем, или Музеем православного иконописания. Хранители музея А. М. Горностаев и В. А. Прохоров способствовали собиранию предметов древности из новгородских монастырей и церковных хранилищ: амвон 1533 г., фигуры «старцев» — скульптурные изображения, снятые с крышек рак. И это с разрешения просвещенных церковных властей. Было много и частных собирателей, особенно среди иконописцев и реставраторов. Когда был открыт Музей Александра III, то в нём сразу было создано отделение христианских древностей. Частные лица, религиозные организации продавали и дарили музею иконы и церковную утварь.

В начале века (1901 г.) В. В. Суслов жертвует деревянную резьбу, в том числе огромный киот — «сень» из Романова-Борисоглебска (ныне Тутаев на Волге). Лучшие иконы Русского музея происходят из собрания академика Н. П. Лихачева. В него входили 1431 икона и 34 произведения прикладного искусства (по примерной оценке того времени, стоимостью 300 тысяч золотых рублей). Археологические комиссии, общества и институты способствовали приобретению церковной «старины». В 1909 г. академик Н. П. Кондаков подарил Музею Александра III (будущему Русскому музею) коллекцию ценнейших икон. Художник П. И. Нерадовский в 1909 г. работал хранителем художественного отдела музея, а затем его заведующим. Он собирал коллекцию церковных вещей, устраивал поездки по древнерусским городам и монастырям. В 1910 г. ездил в Иосифо-Волоколамский монастырь и после переговоров с церковными властями в 1912 г. привез в музей предметы, которые не могли служить «по ветхости» монастырю: иконы, церковную утварь, хоругвь, пелены, два покрова на гробницу Иосифа Волоцкого.

16 мая 1913 г. Николай II и сопровождавший его искусствовед Георгиевский посетили Покровский Суздальский монастырь. Они обратили внимание на обветшавшие келейные иконы монахинь, постриженных в монастыре. В результате переговоров в 1914 г. в Музей Александра III, несмотря на трудности военного времени, были привезены 43 иконы. С двух икон монахини попросили снять копии. И это было сделано. 7 августа 1912 г. П. И. Нерадовский привез несколько произведений из Благовещенского собора в Муроме. Николай II отпускал из личных средств деньги на приобретение икон для музея.

Что же нам прикажете, «быть святее самого папы»? Это я спрашиваю тех, кто, не вдумываясь в суть проблемы, требует: «церковное — в церковь».