Я вспоминаю...

Мужчина, любящий женщин, остается молодым. И наоборот, если мужчина долго остается молодым, любит женщин. И то и другое верно. Чувство влюбленности сохраняет молодость. То же можно сказать и про контакт с молодыми. Старый человек, живущий с молодым, за счет этого продлевает молодость — происходит своеобразный взаимный обмен. Но из молодого выкачивается энергия.

Кинг Видор говорил мне, что завидует режиссеру Джорджу Кьюкору [31], который, в силу своей гомосексуальности, всегда оставался равнодушен к прелестям исполнительниц главных ролей. Он не терял выдержку и самообладание. Сам же Видор настолько увлекался многими игравшими в его фильмах актрисами, что ему приходилось бороться с мужским инстинктом, чтобы не отвлекаться от работы и не идти на уступки актрисам, которые при помощи разных обольстительных приемов добивались от него того, чего хотели, — часто в ущерб фильму, а иногда и самим себе.

Я же обычно настолько поглощен работой, что по большей части почти ничего не замечаю — даже когда мои актрисы играют чуть ли не нагишом. Почти не замечаю.

Мне хотелось бы познакомиться с Мэй Уэст. Я сходил по ней с ума. Она была великолепна. Казалось, она настроена против секса, потому что вечно отпускала шуточки по этому поводу, заставляя вас хохотать до упаду, а это антиэротично. Думаю, работа заменяла ей секс. Мне кажется, на первом месте у нее была карьера: на секс просто не оставалось времени. Нельзя объять необъятное. Если женщина решает, что главным для нее будет личная жизнь, секс, она должна постоянно пребывать в этом, заниматься la toilette [32], своей внешностью. Если же она выбирает карьеру, то всю энергию и время вкладывает в работу. Лично меня привлекают те женщины, которые не тратят все свое время на уход за внешностью.

Как-то, собираясь в Соединенные Штаты, я написал Мэй Уэст письмо, прося о встрече. Несколько раз я переписывал это письмо, но так и не отправил. Так что неудивительно, что она не ответила. Трудно найти слова, с которыми следует обратиться к человеку, бывшему частью твоей жизни и не знающему о твоем существовании. Когда я писал это письмо, то чувствовал себя тем маленьким мальчиком, который сидел в кинотеатре Римини. На экране Мэй Уэст казалась высокой, но я слышал, что в жизни она очень маленького роста и носит туфли на высоченных каблуках. Было бы странно стоять рядом и смотреть на нее сверху вниз. Почти все в жизни — иллюзия. Интересно, у нее действительно зеркальный потолок над кроватью?..

Я думал предложить ей роль в своем фильме. Написал бы специально для нее роль. Что роль! Я написал бы целиком для нее сценарий!

Меня всегда возбуждало великолепное зрелище: женщина, которая ест с аппетитом. Сексуально возбуждало. Я убежден в существовании четкой закономерности: женщина, которая любит поесть, не может не любить секс. А для мужчины женщина, любящая секс, — существо необычайно притягательное и волнующее. Может быть, именно поэтому меня так интересуют полные женщины. Женщина, постоянно сидящая на диете, рационально относящаяся к питанию, должна быть умеренна и не расточительна во всем. Женщина, которая на самом деле получает удовольствие от еды, не может притворяться.

Иногда требуется подстегнуть свое воображение — так атлет разминает мышцы перед ответственным соревнованием. Что-то вроде умственной гимнастики.

Тут мне на помощь приходит рисование. Оно помогает мне видеть мир. Улучшает наблюдательность — особенно, если ты должен воспроизвести нечто, что видел, но чего сейчас перед тобою нет. Рисование выпускает на волю воображение.

Я слышал, что Генри Мур говорил, что, рисуя, больше видит и больше замечает. У меня то же самое. Не хочу сравнивать себя с Генри Муром, но я создаю персонаж в процессе рисования. Рисунок — отправная точка для меня. Труднее найти актера, который соответствовал бы рисунку. Я ищу его до тех пор, пока не увижу кого-то, кто заставит меня подумать: «Вот он — мой рисунок!» Это относится ко всем персонажам, кроме тех, кого играет Джульетта. Я так хорошо чувствую ее типаж, что, если когда-нибудь она из него выйдет, — точнее будет сказать, из типажа, который я для нее создал, — я на нее рассержусь. По этой причине я никогда не сержусь на других актеров.

Кино — это искусство. Я говорю это уверенно и без всякой натяжки. Кино не уступает никакому другому виду искусства. Оно — одно из них. Мне кажется, оно ближе не к литературе, а к живописи, потому что состоит из движущихся картинок.

Я знаю, что для многих кинорежиссеров слово важнее рисунка: они литературные режиссеры. Для меня же фильм — дитя живописи.

Художник передает нам свой взгляд на мир. Это личное видение действительности я считаю абсолютной реальностью, которая может быть наиболее верной. То же самое я пытаюсь сделать на экране — моем холсте. Я восхищаюсь Ван Гогом. Черное солнце над пшеничным полем принадлежит ему, потому что только он его видит. Но теперь оно стало и нашим тоже: ведь он дал нам возможность это увидеть.