Я — второй Раневская, или Й — третья буква

«АНКЕТЫ

нездоровый интерес к чужой биографии».

«МОЛОДОСТЬ

нет такого генерала, который не мечтал бы стать солдатом».

«14 ИЮЛЯ.

Со временем этот национальный праздник превратился в международный Антитюремный день».

* * *

«Я работал бутафором в театре, а однажды меня буквально «вытолкнули» на сцену, чтобы я сыграл… Золушку»

Когда Георгий Милляр окончил в Геленджике школу, он устроился работать бутафором в местный театр. Все были довольны его работой, называли «добросовестным». Но Жорж хотел быть актером. И не просто актером, а самым знаменитым! Все роли, которые шли в театре, он знал назубок. И он таки дождался своего счастливого часа в 1920 году.

Вдруг приболела актриса в спектакле «Золушка». Режиссер был в панике. Даже хотели отменить спектакль. Но вдруг кто-то подсказал: у нас в театре есть «старательный бутафор», который знает все роли. И Георгия буквально «вытолкнули» на сцену. С ролью он справился блестяще. Надел платье, вышел на сцену, и никто даже не понял, что девочку играет мальчик. Как он сам позже вспоминал, он никогда не был так счастлив, как в роли Золушки. После неожиданного триумфа Георгию стали предлагать и другие роли.

Кстати, в «коммуналке», наполненной перебранками и кухонным чадом, «бывший барчук» жадно впитывал новые впечатления: запоминал манеры, привычки и характеры своих соседей. И ему это потом здорово пригодилось – все это он использует для работы над своими персонажами.

И в 1924 году, когда Милляр приобрел «солидный» опыт работы на сцене, он решил поступить в Школу юниоров при Московском театре Революции (сегодня – Театр имени Маяковского). Ею руководил тогда Всеволод Мейерхольд. В двадцатые годы он гремела слава по всей Москве. Георгий грезил попасть к нему. Но мать Елизавета Алексеевна была категорически против: ее сын не будет актером никогда! Но Георгий уже «заболел» сценой, остановить его было невозможно.

…На экзаменах его попросили показать пантомиму. Он изобразил что-то и понял, что это «что-то» не очень понравилось комиссии. Потом попросили его прочесть басню. Прочел, но неуверенно – как в полубреду. Последняя надежда угасла, охватило отчаяние.

Но затем его попросили станцевать. И он так это потешно изобразил, что ни один из членов приемной комиссии не смог остановить его – так всем понравились его уморительные движения. Комиссия была покорена.

И он был принят. Правда, уже педагоги во время учебы поначалу относились к новому студенту настороженно: у Милляра была не очень обычная внешность. Более того – у него была ужасная дикция. Однако и то, и другое позже пригодилось неимоверно. Режиссеры поняли, как можно использовать эти недостатки – играть стариков и уродцев.

«Феномен Милляра заключается именно в том, что он в творчестве своем является продолжателем высочайших традиций российской культуры, – уверяет режиссер Юрий Сорокин. – Начиная от скоморохов, шутов, юродивых – до величайших современников, с которыми ему приходилось общаться и работать. Это и Мейерхольд, и Гарин, и Мартинсон. То есть, обладая всеми знаниями и умениями и переработав их, Милляр вырос в фигуру мирового значения».

«ОТ РОДНЫХ ПОЛУЧИЛ

напутствия самые безнадёжные. При таком пессимизме плюс больной гриппом – температура и так далее – чувствовал себя как в опьянении».

«ПО СВОИМ ПСИХОФИЗИЧЕСКИМ

данным я был тяжелым учеником, и многие преподаватели бросили бы меня, если бы не чувство профессиональной любознательности… «Консилиум» педагогов долго не мог предрешить исхода ни за, ни против, и поэтому меня не выгоняли…»

«КОМПОЗИТОР ПОПОВ

сел за рояль и попросил меня что-нибудь станцевать – вот тут меня задёргало на какие-то нечеловеческие движения, остановить которые было уже невозможно. Это и решило мою судьбу. Таким образом, то, о чём мечтал и мысленно себя готовил с детства, совершилось случайно, по непредвиденным обстоятельствам!»

* * *

«На сцене я был Мокроносовым, аптекарем, герцогом, графом… Но всегда хотел сниматься в кино»