Я выбираю счастье (СИ)

- Говорили, но не договорились, - Жора смотрел в упор на актрису. - А условия таковы. Ты - моя жена, а не любовница. Кино бросаешь навсегда. Хватит другим на тебя пялиться... У тебя никогда не будет любовника. Ты всегда будешь мне верна. Мы уедем за границу.

- А ребенок?

- Ребенок станет нашим сыном.

- У меня будет сын, - неожиданно для Жоры Анастасия радостно улыбнулась, она бы сейчас согласилась на все, лишь бы спасти ребенка, поэтому актриса от души сказала про сына. - Так на хрена мне нужны любовники? Ребенок лучше. Я согласна стать твоей женой, Жора.

Жора опять был поражен этой женщиной. И неожиданно предложил:

- А давай в последний раз покажем моему окружению, какой я хороший любовник. Могу в любых обстоятельствах, хоть под дулом пистолета. А потом я тебя отпущу. Прикажу увезти. Завтра и сам покину этот дом.

Анастасия ему сегодня, здесь была не нужна. Как бы ни доверял ей Хан, лишние свидетели только мешали его планам.

- Сейчас, уложу ребенка, - отозвалась женщина. - Хотя я могу и с ним на руках постонать... О, Жора, Жора, Жора... О-о-о, продолжай... О-о-о-о-о, только не останавливайся, - и неожиданно зашипела: - Чего стоишь столбом? Кровать тряси!

Мужчина спохватился и запрыгал по кровати. Жора и Анастасия привычно поорали, поскакали, сытый ребенок, как это ни странно, уснул под их вопли на руках женщины. Но вот Анастасия пронзительно вскрикнула в последний раз, Жора подпрыгнул, тоже ахнул и привольно раскинулся на кровати. Оба молчали, якобы отдыхая. Потом Хан жестко сказал:

- Вот что, Королева, моей будущей жене здесь не место. Я на днях жду незваных вооруженных гостей, будет горячо. Сейчас тебя мой водитель увезет отсюда. Может, не убьют меня в ближайшие дни или даже годы, или когда-нибудь сбегу из какой-нибудь тюрьмы, колонии, надо будет на дно лечь, приползу к тебе раны зализывать, отсиживаться. Будешь ждать меня.

В его голосе звучал непререкаемый приказ. Анастасия и не собиралась возражать. Главное, выбраться отсюда.

- Хорошо! - не раздумывая, согласилась актриса. - Я буду тебя всегда ждать. Я и наш сын. Ребенка я беру с собой.

- Нет, - голос Жоры был угрюм, - сопляк останется здесь. Он залог того, что меня не будут спешить убивать. Я отпускаю тебя одну.

- Жора, не бери грех на душу, - жалко взмолилась Анастасия. - У тебя и так много черных пятен на совести. Выведи меня незаметно, чтобы никто не видел, что ты отпустил меня с ребенком. Ведь у тебя в доме несколько выходов... А я тебе сейчас быстро изображу плач мальчика. Вот запишу на диктофон. Ты включай время от времени. Пусть твои люди думают, что ребенок здесь, в спальне твоей, ведь сюда никто не решается заходить.

И талантливая актриса, быстро подключив диктофон, на котором были записаны их с Жорой сеансы любви, произвела детские беспомощно-пронзительные крики. Малыш даже и не проснулся, спал крепко, не слышал. Жора все это выслушал, выключил диктофон и сказал:

- Нет. Ты уйдешь одна. Возьмешь деньги, которые я тебе дам. Спрячешься у своей родственницы в Осинках. Отцу своему и его жене ничего не говори. Ни к чему генералу все знать. Он у тебя решительный, может и пристрелить, я-то знаю, - Жора криво усмехнулся, он как-то столкнулся с генералом и получил отпор. - Я потом приду за тобой и деньгами.

- Жора, а как же мальчик? Ты же сказал, что он будет нашим сыном, - в глазах женщины сверкнули слезы. Она не теряла надежды уговорить жестокого Хана пожалеть малыша.

- Будет у нас сын, но другой. Сама выберешь, из любого приюта, любого ребенка, хоть негра. А может, буду с тобой жить, и меня сумеют вылечить. Тогда моего сына родишь. Этого же сопляка я обещал убить еще до его рождения. Жора Хан выполняет свои обещания. А сейчас клади сюда деньги, чтобы никто не знал, что ты их уносишь.

Жора швырнул ей длинную спортивную сумку, открыл сейф, вытащил кейс, полный долларов.

- Положишь в эту сумку, - приказал Хан. - Сверху бросишь свои тряпки. Никто не должен видеть, что ты уносишь деньги.

- Да моих вещей здесь практически нет. Чего я туда положу? - равнодушно спросила Анастасия.

- Из гардероба маменьки возьмешь, - Жора вслед за Анастасией стал называть Фелицию Степановну маменькой. - И побрякушки свои возьми, что я тебе дарил. Еще понадобятся. Собирайся, Настька, пока я добрый. Пойду, скажу шоферу, чтобы отвез тебя в Осинки.

Жора вышел.