Читаем Я выбираю свободу полностью

Я выбираю свободу

Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня я хочу рассказать вам об истории еще одной песни, которая была написана 23 августа 1968 года в Дубне. 21 августа в номер гостиницы, в котором мы жили тогда в Дубне, где работали с режиссером Донским над фильмом (сценарий о Федоре Ивановиче Шаляпине), постучали мои друзья, и у них были ужасные лица, испуганные, трагические, несчастные. Они сказали, что они слышали по радио о том, что началось вторжение советских войск, войск стран Варшавского договора, в Чехословакию. Мы пытались наладить наш приемник, здесь в номере гостиницы, но что-то ничего не получалось, мы ничего не слышали. Тогда мы ушли в лес. В лесу мы крутили этот приемник нещадно, бегали по всем волнам и слышали сообщения только на английском, немецком языках, но русской передачи ни одной поймать не могли. Но мы с грехом пополам — слышно было очень плохо — разобрали и поняли, что действительно все это произошло.

И на следующий день я написал эту песню. Я подарил ее своим друзьям, они ее увезли в Москву, и в Москве в тот же вечер, на кухне одного из московских домов — и в Москве есть такая традиция: все обычно собираются на кухне, и гости, и хозяева — хозяин дома прочел эти стихи; и присутствующий Павел Литвинов усмехнулся и сказал: «Актуальные стихи, актуальная песня». Это было за день до того, как он с друзьями вышел на Красную площадь протестовать против вторжения войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Так эта песня удивительным образом, — и я очень горжусь этой своей странной догадкой, потому что я, естественно, ничего не знал о предстоящей демонстрации, — связалась в моем сознании, да и для слушателей этой песни, вот с этим событием двадцать пятого августа шестьдесят восьмого года.

Песня называется «Петербургский романс». У нее есть эпиграф:

Жалеть о нем не должно,

… он сам виновник всех своих

злосчастных бед,

Терпя, чего терпеть без подлости — не можно…

Карамзин

А теперь сама песня:

… Быть бы мне поспокойней, Не казаться, а быть!… Здесь мосты, словно кони — По ночам на дыбы!Здесь всегда по квадрату На рассвете полки —От Синода к Сенату,Как четыре строки!Здесь, над винною стойкой, Над пожаром зари Наколдовано столько, Набормотано столько, Наколдовано столько, Набормотано столько,Что пойди — повтори!Все земные печали —Были в этом краю…Вот и платим молчаньем За причастность свою!Мальчишки были безусые, Прапоры и корнеты,Мальчишки были безумны,К чему им мои советы?!Лечиться бы им, лечиться,На кислые ездить воды —Они ж по ночам:«Отчизна!Тираны! Заря свободы!»Полковник я, а не прапор,Я в битвах сражался стойко,И весь их щенячий табор Мне мнился игрой, и только.И я восклицал: «Тираны!»,И я прославлял свободу,Под пламенные тирады Мы пили вино, как воду.И в то роковое утро,(Отнюдь не угрозой чести!) Казалось, куда как мудро Себя объявить в отъезде.Зачем же потом случилось,Что меркнет копейкой ржавой Всей силы моей лучинность Пред солнечной ихней славой?!… Болят к непогоде раны, Уныло проходят годы…Но я же кричал: «Тираны!»И славил зарю свободы!Повторяется шепот,Повторяем следы.Никого еще опыт Не спасал от беды!О, доколе, доколе,И не здесь, а везде Будут Клодтовы кони Подчиняться узде?!И все так же, не проще,Век наш пробует нас —Можешь выйти на площадь,Смеешь выйти на площадь,Можешь выйти на площадь,Смеешь выйти на площадь В тот назначенный час?!Где стоят по квадрату В ожиданье полки —От Синода к Сенату,Как четыре строки?!

22 августа 1968 г.

Перейти на страницу: