Я выбираю свободу

Я научность марксистскую пестовал,
Даже точками в строчке не брезговал.
Запятым по пятам, а не дуриком
Изучал «Капитал» с «Анти-Дюрингом».
Не стесняясь мужским своим признаком,
Наряжался на праздники «призраком»,
И повсюду, где устно, где письменно,
Утверждал я, что все это истинно.

От сих до сих, от сих до сих, от сих до сих,

И пусть я псих, а кто не псих?.. А вы — не псих?

Но недавно случилась история —

Я купил радиолу «Эстония»,
И в свободный часок на полчасика
Я прилег позабавиться классикой.
Ну гремела та самая опера,
Где Кармен свово бросила опера,
И когда откричал Эскамилиё,
Вдруг свое я услышал фамилиё.

Ну, черт-те что, ну, черт-те что, ну, черт-те что!

Кому смешно, мне не смешно… А вам — смешно?

Гражданин, мол, такой-то и далее —

Померла у вас тетка в Фингалии,
И по делу той тети Калерии
Ожидают вас в Инюрколлегии.
Ох, и вскинулся я прямо на дыбы,
Ох, не надо бы вслух, ох, не надо бы!
Больно тема какая-то склизкая,
Не марксистская, ох, не марксистская!

Ну, прямо срам, ну, прямо срам, ну, стыд и срам!

А я-то сам почти что зам!.. А вы — не зам?

Ну, промаялся ночь, как в холере, я.

Подвела меня, падла, Калерия!
Ну, жена тоже плачет, печалится —
Культ — не культ, а чего не случается?!
Ну, бельишко в портфель, щетку, мыльницу,
Если сразу возьмут, чтоб не мыкаться.
Ну, являюсь, дрожу, аж по потрохи,
А они меня чуть что не под руки.

И смех и шум, и смех и шум, и смех и шум!

А я стою — и ни бум-бум… А вы — бум-бум?!

Первым делом у нас — совещание,

Зачитали мне вслух завещание —
Мол, такая-то, имя и отчество,
В трезвой памяти, все честью по чести,
Завещаю, мол, землю и фабрику
Не супругу, засранцу и бабнику,
А родной мой племянник Володичка
Пусть владеет всем тем на здоровьичко!

Вот это да, вот это да, вот это да!

Выходит так, что мне туда!.. А вам — куда?

Ну, являюсь на службу я в пятницу,

Посылаю начальство я в задницу,
Мол, привет, по добру, по спокойненьку,
Ваши сто — мне как насморк покойнику!
Пью субботу я, пью воскресение,
Чуть посплю — и опять в окосение.
Пью за родину, и не за родину,
и за вечную память за тетину.

Ну пью и пью, а после счет, а после счет,

А мне б не счет, а мне б еще… И вам — еще?!

В общем, я за усопшую тетеньку

Пропил с книжки последнюю сотенку,
А как встал, так друзья мои бражники,
Прямо все, как один за бумажники:
— Дорогой ты наш бархатный, саржевый,
Ты не брезговай, Вова, одалживай!
Мол, сочетмся когда-нибудь дружбою,
Мол, пришлешь нам, что будет ненужное.

Ну, если так, то гран-мерси, то гран-мерси,

А я за это вам — джерси… И вам — джерси.

Наодалживал, в общем, до тыщи я,

Я ж отдам, слава Богу, не нищий я,
А уж с тыщи-то рад расстараться я —
И пошла ходуном ресторация…
С контрабаса на галстук — басовую!
Не «столичную» пьем, а «особую»,
И какие-то две с перманентиком
Все назвать норовят меня Эдиком.

Гуляем день, гуляем ночь, и снова ночь,

А я не прочь, и вы не прочь… И все — не прочь.

С воскресенья и до воскресения

Шло у нас вот такое веселие,
А очухался чуть к понедельнику,
Сел глядеть передачу по телеку,
Сообщает мне дикторша новости
Про успехи в космической области,

А потом: «Передаем сообщения из-за границы.

Революция в Фингалии! Первый декрет
народной
власти о национализации земель, фабрик,
заводов и всех прочих промышленных
предприятий.
Народы Советского Союза приветствуют
и поздравляют братский народ Фингалии
со славной победой!».

Я гляжу на экран, как на рвотное,

То есть, как это так, все народное?!
— Это ж наше, — кричу, — с тетей Калею,
Я ж за этим собрался в Фингалию!
Негодяи, бандиты, нахалы вы!
Это все, — я кричу, — штучки Карловы!
… Ох, нет на свете печальнее повести,
Чем об этой прибавочной стоимости!

А я ж ее — от сих до сих, от сих до сих!

И вот теперь я полный псих!.. А кто — не псих?!