Я забыла все на свете

Вместо песка и красной пыли все передо мной покрыто буйной зеленью, тянущейся коридором в тень от двух каменных клыков. Повсюду раскинулись огромные папоротники, под ними виднеется усеянный цветами и бутонами мох. Я что, тронулась? Моргаю еще раз.

Потом сгибаю здоровую ногу и, опираясь о камень, приподнимаюсь. Перед глазами опять черные пятна, но я упорствую. Всхлипывая, я продолжаю хромать. Раны на ноге причиняют невыносимую боль. Через несколько метров я добираюсь до подушки мха. В ноздри бьет ни с чем не сравнимый запах свежей растительности. Все это настолько невероятно, что у меня высыхают слезы.

Долго стоять я не могу, приходится опуститься на четвереньки. Как приятно трогать ладонями мягкий мох! Нежный, влажный… Напрягаю слух, сердце, обретя надежду, безумно колотится. Среди прочих ночных звуков отчетливо слышится журчание ручья. Я ползу на этот звук и нахожу за папоротником лужицу, питаемую струйкой воды. Мое появление обращает в бегство черно-желтую саламандру и стайку жуков-водомерок.

Я наклоняюсь к воде и погружаю в нее руки. Несравненное наслаждение! Я скребу грязные ладони, запястья, руки до локтей, потом зачерпываю воду и поливаю раненую ногу. Боль и одновременно облегчение. Я повторяю это снова и снова. Вода стекает по ранам, смывая песок и кровь. Легонько касаюсь ноги. Боль немного отпустила. Но раны, начавшие было подсыхать, снова принимаются кровоточить. Я продолжаю лить на них воду, стискивая зубы, чтобы не закричать.

Главное – не шуметь.

Приведя в относительный порядок свои раны, я споласкиваю лицо. Ничего не скажешь, приятно! Теперь – волосы. С короткими хорошо – их легко мыть. Наконец, я снимаю правый ботинок и носок и обмываю здоровую ногу. До чего же хороша – вода! Я опускаю здоровую ногу в воду и удивляюсь, как глубоко. Дна не видно. Вдруг этот естественный водоем – тоннель, уходящий в бездонные недра?

Мокрая с ног до головы, но довольная, я бреду от воды туда, где мох глубже всего. Ноги теперь чистые, но боль никуда не делась. Наивно думать, что простая ванна все решит. Но в краю магии обидно не набрести на волшебный источник.

Я шлепаюсь в мох и натыкаюсь на новую проблему. Оставшиеся от штанины лоскуты прилипают к ранам и причиняют боль. Я пытаюсь их оторвать, но ткань слишком прочная. Тут нужен нож.

Рюкзак, в котором он лежит, остался у выхода из тоннеля. Я тащусь туда. Это трудно, но вода помогла, облегчила боль. Хватаю рюкзак за лямку, тяну его за собой, усаживаюсь, достаю складной нож и начинаю срезать лоскуты штанины. Теперь одна штанина длинная, другая достает только до колена. Для симметрии обрезаю до колена и вторую.

Внезапно я вспоминаю, что у меня есть аптечка. Роюсь в рюкзаке и нахожу ее. Впрочем, ее содержимое разочаровывает. Миниатюрные пластыри и щипчики совершенно ни к чему. А вот антисептик, бинты и вата пригодятся.

Я отхлебываю из фляжки теплой воды и открываю один флакон. Он пуст, жидкость испарилась от зноя пустыни. Я вытряхиваю на ладонь совсем чуть-чуть геля и смотрю то на него, то на свои раны. Знаю, выбора нет: необходима дезинфекция. Но знаю я и то, что будет очень больно. Набрав в легкие побольше воздуха, я наношу гель на икру. Остатки спирта вызывают страшную резь, я не могу удержаться от крика, приходится зажать ладонью рот. Перед глазами черно, в ушах гудит. В полуобморочном состоянии я сгибаюсь, прижимаюсь лбом к коленям, мне трудно дышать.

Постепенно боль стихает до терпимого порога, зрение и слух кое-как восстанавливаются.

Забинтовываю себе икру. Руки дрожат, результат довольно плачевный. Бинт сразу алеет. Что еще сделать? На мху валяются отрезанные лоскуты. Меня посещает идея. Я режу джинсовую ткань на узкие полоски и связываю их между собой. Такая перевязка тоже мало на что годится, но это все же лучше, чем ничего. Кровь пропитывает ткань, но несильно. Пока что сойдет.

Я так намучилась, так изнурена, что падаю навзничь. Голова погружается в мягкий мох. Надо мной, между двумя каменными драконьими клыками, раскинулся полог из лиан, оплетенных плющом. Умереть в таком раю – разве не чудесный конец?

Зеленый дол. Звенит ручей, играя,
И пенится, сверкая в тростнике,
Серебряные струи устремляя
В безмолвие, к сияющей реке[4]

.

Странно, что мне вспомнились стихи Рембо. Тем более, что я не припомню, когда выучила их наизусть. Кроме всего прочего, продолжение там не очень вдохновляющее: спящий в долине – это мертвый солдат… Неужели я тоже умру? Что пытается сообщить мне подсознание?

Мысли разбредаются, мне никак не удается ухватить хотя бы одну.

Слишком устала…

Больше не могу бороться…

Если сейчас на меня нападет очередное чудовище, я позволю ему меня сожрать.

Словно откликаясь на мою мысль, откуда-то слева доносится шипение. Я медленно поворачиваю голову, не в силах поверить в такое невезение.

Змея.