Я захватываю замок

И мы очутились в галерее. Внизу раскинулась ярко освещенная студия; лучи прожекторов сходились на возвышении у дальней стены, где перед нарисованными развалинами храма стоял Стивен. В греческой тунике он был великолепен! Леду Фокс-Коттон я не видела. Только слышала.

— Рот чересчур напряжен! — громко сказала она. — Оближи губы, но не смыкай! Чуть приподними взгляд.

Стивен выполнил ее указания и вдруг, дернув головой, залился краской.

— Что за черт… — начала Леда Фокс-Коттон, но потом догадалась выглянуть и увидела в галерее нас. — Ясно. На сегодня конец работе. Теперь от него ничего не добиться. И так все утро жался. Наверное, из-за туники. Стивен, переодевайся!

В черной рубашке и черных брюках Леда казалась вспотевшей и грязной, словно от тяжелой работы, поэтому сейчас ее засаленный вид не так отталкивал, как в Скоутни.

Пока Стивен переодевался, я спросила, нельзя ли посмотреть фотографии, и миссис Фокс-Коттон повела меня в другое здание, видимо, бывшую конюшню соседнего дома. Комната напоминала гостиную: большие диваны, ворох подушек — все черно-белое. На стенах висели увеличенные снимки; особенно меня впечатлила фотография обнаженного чернокожего мужчины. Огромная, от пола до потолка. Даже жутко стало.

У стены стоял большой портрет Стивена в раме — просто восхитительный! О чем я Леде и сказала.

— Из всех моих натурщиков Стивен — единственный парень, в красоте которого нет ничего женственного, — пояснила она. — Его тело прекрасно, как и лицо. Если б только глупыш согласился раздеться, я бы повесила его снимок рядом с фотографией негра.

Миссис Фокс-Коттон вручила мне целую кипу снимков со Стивеном, один лучше другого. Поразительно! Вроде бы на фотографиях он — и в то же время, будто другой человек: более цельный, умный, сильный. Ни на одной из них не запечатлелось хорошо знакомое мне глуповатое выражение лица. А не исчезло ли оно у него и в жизни? Эта мысль пришла мне в голову в разгар обеда (за зеркальным столом). Стивен явно повзрослел и держался с Фокс-Коттонами на удивление непринужденно. Но все же… Все же он еще не стал человеком с фотографий.

Обед мне понравился. В доме вообще было не к чему придраться: все красиво и очень современно.

— Эти интерьеры не подходят такому старому особняку. Просто в Лондоне я предпочитаю современную обстановку, — сказал Обри (они сами попросили меня называть их по именам), когда я восхитилась мебелью. — Мой девиз: в городе — современность, в деревне — классика. По-хорошему, нужно переехать в квартиру, только Леда ни за что на свете не расстанется со своей студией. Вот если б Саймон сдал мне в аренду Скоутни!

— Ну, может, Роуз приглянется Нью-Йорк во время медового месяца, — заметила Леда.

— Они едут в Нью-Йорк? — как можно небрежнее спросила я.

— Кажется, Роуз об этом упоминала, — рассеянно проговорила она. — Они ведь поженятся в сентябре, в сентябре там чудесно. Да-а, осенний Нью-Йорк прекрасен…

Черная волна отчаяния накрыла меня с головой. Конец. Свадьбу не отменить. Спеша в Лондон, я гналась за несбыточной мечтой. Думаю, мне стало это ясно еще в квартире, когда я увидела букет от Саймона. Боже, хочу обратно, хочу в замок… Там я забралась бы на кровать с балдахином и выплакалась бы…

Леда тем временем договаривалась со Стивеном о позировании на завтрашнее утро.

— Но нам нужно сегодня домой, — быстро встряла я в разговор.

— Чепуха! — отмахнулась она. — Переночуешь в квартире.

— Там нет места, — возразила я. — Мне в любом случае надо возвращаться.

— Но Стивену ведь не надо? Доедешь сама.

— Нет! — встрепенулся Стивен. — Не ночью же! Разумеется, Кассандра, я тебя отвезу.

Леда коротко, проницательно на него взглянула и, похоже, догадалась о его чувствах ко мне. Ей это не понравилось, но спорить с ним она не стала.

— Господи, вот морока… — Леда вновь обернулась ко мне. — Уверена, они придумают, как тебя разместить! Почему ты не можешь задержаться на день?

На языке вертелось: «Не ваше дело!» — но как хозяйке дома я вежливо объяснила, что нужна отцу и Томасу.

— Во имя всего святого… — начала она — и умолкла на полуслове, очевидно, заметив на моем лице непреклонное выражение. — Ладно. — Леда пожала плечами. — Если передумаешь, позвони.

Обед подошел к концу. Мы направились в холл; там, на черном мраморному полу, лежала довольная, объевшаяся Элоиза. Леда заинтересованно на нее взглянула и остановилась.

— Хм… Как красиво собака отражается в мраморе… Может, сфотографировать? Впрочем… Потом. Нет времени устанавливать освещение.

На ее губах не мелькнуло и тени улыбки, когда Элоиза радостно завиляла хвостом. И до меня вдруг дошло: Леда вообще никогда не улыбается!

Миссис Фокс-Коттон отправилась к себе в комнату переодеться для поездки со Стивеном на киностудию. А я решила из вежливости поговорить с Обри о его работе и попросить фотографии спроектированных зданий. Конечно, я не разбираюсь в современной архитектуре, но тема как будто увлекательная. Поразительно, что сухарь, вроде Обри, так умен, а его глуповатая жена создает удивительной красоты снимки!