Я закрыл КПСС

В июле 1992 года Конституционный суд начал слушания по запросу о защите КПСС от указов президента России «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР» и «О деятельности КПСС и КП РСФСР».

Он был инициирован 37 народными депутатами России. КС объединил это дело с иском других 52 депутатов, требовавших признать КПСС и компартию России незаконными, а оспариваемые указы Ельцина — конституционными.

Если бы в сентябре 1991 года «Демократическая Россия» настояла на проведении досрочных парламентских выборов, в новом депутатском корпусе бывшие члены КПСС оказались бы в явном меньшинстве. Cтал бы возможен полноценный суд над КПСС по аналогии с антифашистским Нюрнбергским трибуналом. А так, напомню, 86 % депутатов России побывали членами коммунистической партии. Упустив эту возможность, демократы летом 1992 года оказались втянутыми в тяжбу с коммунистами уже в роли ответчиков.

И тут они допустили три серьезные ошибки.

Первая и главная: президентская сторона согласилась принять юрисдикцию КС по этому вопросу, несмотря на то что все 13 членов Конституционного суда — в прошлом члены КПСС. Кому в 1946 году могла бы прийти в голову мысль поручить рассмотрение вопроса о преступлениях НСДАП и всего гитлеровского режима Народной судебной палате, высшему чрезвычайному судебному органу третьего рейха, состоящему из членов НСДАП?! Когда спустя шесть лет я предложил Ельцину закрыть КПРФ своим указом, я специально предусмотрел в проекте пункт о запрете участвовать в рассмотрении возможных претензий судьям — бывшим членам КПСС.

Нужно понимать, что дело тут не в некомпетентности членов КС, не в их искренности или личной честности — в Суде была представлена элита советской/российской правовой школы, а председатель КС был (а потом снова стал и остается до 2022 года) Валерий Зорькин — блистательный ученый, глубоко понимавший букву и дух конституционного процесса. Но обусловленная всем жизненным опытом вынужденная, иногда даже подсознательная ангажированность членов КС не могла не повлиять на занятую ими позицию. Вот как описал это член КС Гадис Гаджиев: «Это решение во многом было продиктовано политическими резонами — оно не родилось только из юридической логики. Ощущение было таким, что если мы пойдем по радикальному пути и признаем преступными не только структуры КПСС, но и всю партию, то это вместе с членами их семей будет очень большая часть общества. И это вызовет серьезный раскол в обществе. Раскачивать лодку не хотелось…»[186].

Вторая ошибка — президентская сторона была представлена крупными чиновниками или юристами, чрезвычайно загруженными другими важнейшими задачами: от написания Конституции до правового сопровождения колоссальной нормотворческой работы, связанной с проведением реформ. Читая стенограмму заседаний, видишь, что президентская сторона подготовлена, очень мягко говоря, не лучшим образом.

Третья ошибка — президентская сторона с самого начала отказалась от осуждения не просто уже закрытой КПСС и недавно созданной КПРФ, а от осуждения коммунистической доктрины в целом, коммунистической практики правления, как доказавших свою антигуманную сущность. Представители президента Михаил Федотов, Андрей Макаров, Сергей Шахрай так охарактеризовали половинчатую позицию новой власти по этому вопросу: «Не было и запрета на объединение в коммунистические партии: за последние месяцы Минюст России зарегистрировал едва ли не полдюжины партий коммунистической ориентации. По-прежнему выходят коммунистические газеты. «Правда», «Советская Россия», «Гласность» и им подобные привычно исполняют роль коллективного пропагандиста, агитатора и организатора!» Нашли, чем гордиться…

В прениях выпало, утонуло в обсуждении второстепенных деталей то главное, что должно было оказаться в центре внимания «русского Нюрнберга»: