Я заставлю тебя влюбиться

— Уверяет, что вернулся из-за меня, — неожиданно всё-таки пробивает меня на искренность, — осознал, что искренне любит, а я не могу в это поверить и боюсь в очередной раз быть отвергнутой, поэтому даже надеяться на что-то себе запрещаю и не хочу давать ему шанс.

— Я не буду тебе говорить, как поступать, как минимум, потому что не знаю всего, как максимум, что это не моя жизнь, а твоя, но… — она замолкает на мгновенье, а затем ещё серьёзнее, как будто стремится дотянуться до самой глубины моей души, продолжает: — Прислушайся к своему сердцу и помни, что счастье — это тоже риск. Зачастую, не рискуя, стать по-настоящему счастливым не получится.

* * *

Заканчиваю готовить еду на несколько дней вперед, пока мама не привела детей, но мысли мои очень далеки от супа и макарон с курочкой. С момента разговора с Дианой кручу в голове сказанные ею слова о счастье и риске и никак не могу для себя определить, готова ли я рискнуть ещё один раз. Как будто раньше, шесть, восемь лет назад всё было намного проще, казалось, что можно свернуть любые горы и достичь самых высоких вершин, но сейчас моя уверенность далеко не так сильна и велика — слишком много всего поставлено на карту.

Стоит мне выключить плиту, как раздается звонок в дверь, как по часам. Мама — сама пунктуальность. Открываю дверь, и Мотя со Златой тут же пулей залетают домой.

— Мама! — восклицают хором.

— Привет, привет, мои солнышки! — обнимаю их я.

Уже сама успела по ним соскучиться. Два ураганчика, несмотря на своё взбалмошное поведение, все равно всегда приносят спокойствие и уверенность, находясь рядом.

— Голодные? — в ответ оба синхронно мотают головой из стороны в сторону.

— Мы в кафе с бабой и дедой были! — хвастаются дети и разуваются.

— В кафе? — бросаю взгляд на маму. — А я ужин приготовила.

— Мимо шли и соблазнились, — пожимает она плечами, улыбаясь.

— Разулись? Теперь марш руки мыть!

— Я первая! — кричит Злата и бежит в ванную.

— Нет, я! — кричит вдогонку Мотя и скрывается там же.

— Умотали они вас? — сочувствующе говорю я.

— Да брось, всё в порядке, — отмахивается мама. — Нам со Степой только в радость. Сама то хоть выспалась? Выглядишь усталой. Хочешь, мы их на неделю заберем?

— Мам, не придумывай, а? — настала моя очередь отмахиваться. — Всё в порядке. День непростой просто был.

— Хорошо, — кивает мама, принимая ответ. — Тогда я пойду — Степа в машине ждёт. А ты не забывай, Лий, мы всегда на подхвате.

— Хорошо, — тепло улыбаюсь я и целую маму в щечку. — Хорошего вечера и доброй ночи.

— Пока-пока, Мотя, Златик, бабушка ушла! — прощается она, выходит и закрывает за собой дверь.

Иду проверить мелких в ванной и вовремя — теперь они не могут поделить между собой полотенце.

— По очереди! — тихо, но очень строго говорю — моментально успокаиваются, и Мотя уступает Злате.

Вдруг снова раздается звонок в дверь. Оставляю детей в ванной комнате одних, вверяя единственное полотенце и возвращаюсь в коридор.

— Мам, забыла что-то? — спрашиваю, открывая дверь, и застываю у порога. Его я точно не была готова увидеть.

Лия (43)

— Привет, Лия, давно не виделись, — говорит Макс и выжидающе на меня смотрит, ожидая приглашения. У меня в голове тысячу вопросов, но решаю задать самый главный.

— Что ты тут делаешь? — не церемонясь и не думая о том, как это грубо с моей стороны, спрашиваю напрямую.

— Вот так ты встречаешь старого друга, — разочарованно-иронично бросает он.

— Я же сама оборвала все связи, — хмурюсь я. — Думала, что ты уж точно первым не будешь искать.

— Давай не будем вдаваться в подробности, — отмахивается Дроздов. — Оба виноваты.

— И всё же, — продолжаю настаивать на своём. — Что ты тут делаешь и как ты меня нашел?

— Птичка одна кое-что нашептала, а адрес у твоего брата узнал, — расплывчато объясняет он. — Так что? Пустишь в дом?

Взгляд Макса опускается на пол, и я понимаю, что он замечает детскую обувь. В этот момент Злата вылетает из ванной, а за ней и Мотя, но при виде гостя в коридоре оба тут же останавливаются и с удивлением на него смотрят.

Я хочу прикрыть детей, но понимаю, что уже слишком поздно и в ужасе кидаю взгляд на Дроздова. Он шокировано рассматривает детей, а несколько секунд погодя очень горько усмехается.

— И когда ты собиралась сказать, что я стал дядей? — очень тихо, чтобы слышала только я, но не дети, и с таким сильным упреком, что меня в дрожь бросает, произносит Макс. — Или вообще не собиралась?

Всё. Конец. Точка невозврата пройдена.

Замок из мелких, еле-еле склеенных и держащихся из последний сил осколков окончательно и бесповоротно рушится без надежды на восстановление. Больше ничего не будет как прежде.

Максу соврать не получится — он не поверит, пойдёт проверять все факты и доберётся до истины, — да и я не смогу.

Сжимаю кулаки, чтобы скрыть дрожь, прокашливаюсь и беру себя в руки ради детей. Их нужно увести, пока Макс ничего не выкинул, и поговорить с ним один на один.