Я завтра улетаю

Ксюша всхлипнула. Ее лицо постепенно искажалось под влиянием появляющейся гримасы отчаяния на последней стадии. Она вот-вот заорет с новой силой, с новыми слезами. Я всего лишь маленький мальчик, перепуганный ее криками. Что я мог сделать? Я взял ее за руку и… улыбнулся.

– Я буду держать тебя за руку. Давай, как будто нам вживляют чипы?

Ксюша поджала губы. Она смотрела на меня как на супергероя из любимых мультиков. По крайней мере, она больше не плакала.

– Или давай, я буду твоим рыцарем, а ты – принцессой? – воодушевился я. – Тебя заперли в башню, а я буду спасать тебя?

Вокруг раздались смешки и издевательские похихикивания, какие-то словечки, которые позволительно говорить пятиклассникам в присутствии классного руководителя. Но Марина Ивановна тут же шикнула на них, видя, что мои предложения, детские и глупые, работают.

Ксюша протянула мне руку, и мы вместе пошли к стоматологу.

Усевшись на трон, к которому ее тут же приковала Злая Королева. Я встал рядом и взял ее за руку, как и обещал. Я рассказывал ей истории собственного сочинения, как мы будем спасаться из замка. К счастью, дети обладают потрясающей фантазией. Интересно, куда она девается, когда дети вырастают?

– Давай лучше в агентов? – попросила Ксюша, крепче сжимая мою руку, вспотевшими пальцами.

– Давай! – воодушевился я. Я любил играть с ней во все, но в агентов больше всего! – Сейчас доктор Эйкин поставит тебе чип и тогда наша миссия не провалится! Потом она поставит его мне!

– Конечно, агенты! – доктор тут же включилась в игру, как можно скорее орудуя инструментами во рту Ксюши. – Благодаря чипам, мы всегда будем знать, где вы находитесь.

К окончанию пятого класса у Ксюши не осталось ни одной черной дырки в зубах.

Мы ходили к нашему стоматологу вдвоем. Я всегда держал ее за руку и каждый раз мы придумывали, кем будем в этот раз. Страшная женщина-дантист никогда не отказывалась подыгрывать нам.

На почве лечения зубов я познакомился с Анастасией Евгеньевной, которая так радовалась, что ее дочь, наконец, пошла к врачу. Она с ужасом вспоминала, как Ксюша кричала и визжала, едва они подходили к кабинету ближе, чем на метр. И никакие уговоры и запугивания не могли заставить Ксюшу сделать шаг, что преодолеть хотя бы полметра, отделяющие ее от кабинета врача.

Я стал ходить к ней в гости. Вначале на выходных. Мы смотрели мультики на компьютере, о существовании которого в домашнем пользовании, я узнал от Ксюши. Меня всегда вкусно кормили. Первое время я стеснялся, говорил, что поел дома и не голоден, но, видно, у меня на лице было написано, что я непросто голоден, а я как будто не ел все свои 10 лет.

Потом я стал ходить к ней чаще. После уроков. За Ксюшей приезжали мама или папа, и они предлагали поехать к ним, сделать уроки и посмотреть мультики. Моя продленка летела к чертям, так как я уходил домой. Не к себе.

Родители Ксюши много расспрашивали о моей семье. Я все рассказывал. Я рассказал, что моя мама ушла. Мой папа пьет. Я принадлежу сам себе. Им было жалко меня. Узнав мою историю, они постоянно пытались накормить меня да так, что я действительно начал поправляться. Мои руки и ноги, больше походившие на четыре макаронины, постепенно становились сосисками. Я начал расти. К концу пятого класса я догнал по росту некоторых одноклассников.

Мы вместе делали уроки. Я помогал Ксюше с математикой, она учила меня любить литературу. Я показывал ей клетки в учебнике по биологии, она морщила свой носик, фыркала, но запоминала мои щедрые описания жизнедеятельности этих клеток.

Совместными усилиями мы хорошо и отлично заканчивали четверть за четвертью. Родители Ксюши считали, что я положительно влияю на их дочь, поэтому относились ко мне скорее, как к собственному сыну, чем как к другу их дочери.

В школе я так ни с кем толком и не общался. Среди ребят я давно установил если не авторитет, то, по крайне мере, они держали дистанцию в отношении меня. Да я и не был им интересен! Я не играл с ними в футбол после школы, я не слушал реп, я не гонялся с ними на перегонки по коридорам. Футбол я не любил. Уж если на то пошло, я предпочитал волейбол. Кто-то пытался говорить, что это девчачья игра. Плевать. Я не слушал реп, потому что ничего не знал об этом стиле музыки. В моем доме все еще стоял советский ламповый телевизор. Магнитофон? Нет. Мне казалось, что уже у всех были новые современные телевизоры, видеомагнитофоны и магнитофоны с двумя кассетами и кассетные плееры. Но не у меня. Мне, как ребенку, было завидно и тоже хотелось похвастаться любимым фильмом или музыкой. Но я изучал одноклеточных и корневища растений. Мне больше нечего было делать. Хотя иногда я лазил по стройкам, когда Ксюша не звала меня в гости.

Ксюша же общалась с другими ребятами и девчонками и на переменах, и во время уроков, перекидываясь записками. У нее было все, что у всех и даже больше. Она умела поддержать беседу. На лето мы разъезжались. Ну, как разъезжались, Ксюша уезжала к бабуле на дачу и в деревню. Я-то оставался в Москве. Кроме моего отца, вечно занятого бутылками и заводом, у меня ничего больше не было.