Я жду тебя в Париже

Ромино сообщение Лада прочитала только в Москве, когда выключила на смартфоне «режим полета».

Нина

Татьяна Баженова

Нина, услышав стук в стекло, открыла оконную створку.

– Томочка, спасибо вам, – прошептала она севшим голосом, принимая заветный пакет через окно.

– Только осторожно, очень горячо! И не забудьте принимать лекарства. Вечером я зайду, – шутливо строго ответила ей молодая женщина.

Нина Абрамовна – красивая статная дама, с точеным благородным профилем, белыми вьющимися волосами, бывшими когда-то золотисто-рыжими, несмотря на свои 82 года и десятилетний артрит, держала спину неизменно прямо. К артриту несколько дней назад добавился в компанию еще и ковид. Все бы ничего, врач приходил – сделал тест, служащие аптеки принесли лекарства, но вот незадача – продукты заканчивались, до магазина еще дней пять ей не выбраться – изоляция. А femme de m'enage* (*прим.автора – уборщица, помощница по хозяйству от социальной службы) теперь придет только на следующей неделе.

Нина не любила никого просить, ей было неловко от этого. Тем более, что французы, частенько стараясь выглядеть tr`es gentil* (*пер.с фр. – очень любезно), легко обещали, но все равно не выполняли обещаний и от этого ей становилось еще более неловко, теперь уже за них.

Талантливый лингвист, переводчик на многих научных форумах и конференциях, Нина всегда была в гуще людей и событий. Интеллектуальная среда ее вдохновляла. Но, как многие творческие личности, в быту она была совершенно непрактична. Раньше она как-то этого не замечала. В детстве и юности мама старалась избавить ее от домашних забот, оставляя это себе. Позднее рядом с ней всегда были близкие люди, друзья, и все решалось как-то само собой. Но все это было где-то в прошлом… «Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал»* (*строка из романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин»). Круг ее прежнего общения, соответственно возрасту, неуклонно редел. А круг бытовых вопросов, которые необходимо было решать, разросся как снежный ком.

Вечером Нина решилась позвонить своей новой русской соседке. Та жила неподалеку, в доме, построенном еще Ротшильдами в 1914 году.

– Томочка, а вы варите щи для своего супруга?

– Нет, Нина Абрамовна, он такое не ест!

– Но вы же умеете варить щи? Там капуста, морковь…

– Конечно, это так просто!

– Милочка, я могу попросить вас о любезности?

– Вы хотите щей?

– Очень! Вы – единственная русская в моем окружении, вам не нужно объяснять, что это!

Собеседницы расхохотались, представив удивленные лица французов.

– Томочка, только вы не заходите, я не хочу вас заразить, постучите в окно, я буду в маске.

***

Это сейчас Нина живет на Rez-de-chauss'ee* (*соответствует российскому первому этажу) и это значительно облегчило ей жизнь. Еще несколько месяцев назад она обитала в квартирке тремя этажами выше, очень удобной и уютной, светлой, единственным недостатком которой, в сложившейся ситуации, были высокие ступени старинного здания. Несмотря на наличие малюсенького лифта, вмещающего в себя от силы двух человек, преодолеть десяток ступенек до него для Нины и ее милой «собачи», как она ласково ее называла, в последнее время становилось все затруднительнее. Прогулять песика была целая проблема.

Вест-хайленд-уайт-терьер Тейлор, как звали «собачу» по паспорту, а по домашнему просто Тюпа, появился у Нины случайно десять лет назад. Друзья пристраивали последнего из выводка белоснежного, с глазками – черными бусинками, четырехмесячного щенка:

– Возьми, Нина! Будет тебе компаньон для прогулок.

– Ну, почему бы и нет, – глядя на пушистый комочек, похожий на вату, не стала возражать Нина, тем более, что ни детей, ни семьи у нее не было.

У Тюпы-Тейлора довольно крупная голова и маленькое туловище, коротенькие, но пропорциональные телу лапки, ушки прямостоячие и хвостик торчком, которым он частенько весело повиливал. Уайт-терьеры чрезвычайно дружелюбны, поддержат любое ваше настроение. Таким был и Тюпа, активным с прекрасным характером. Дети во дворе его обожали. В пору его молодости Нина с Тюпой любили прогуливаться по улочкам Монмартра, неспешно поднимаясь к самой высокой точке Холма Мучеников – белоснежной базилике Сакре-Кер, откуда открывается самый захватывающий вид на крыши города.

Старинные улочки узенькие, вьющиеся как змейки, плавно извиваясь, стекаются к базилике «Святого Сердца». А ведь Монмартр – один из самых романтичных парижских районов. И, несомненно, является признанным местом встречи влюбленных в Париже. Ну, разве это не идеальное место, чтобы признаться в любви? Затем влюбленные прогуливаются, взявшись за руки, по романтическим мощеным улочкам, хранящим свою историю, которые делают Монмартр таким очаровательным.