Я жду тебя в Париже

Он был мужчина солидный и степенный, в прятки не играл и подушками не швырялся, так что, мне тут ничего не угрожало.

В кабинете я попала в компанию книжных шкафов из мореного дуба, камина и английского бульдога по имени Генри. Названного в честь английского дипломата Генри Кэмпбелл-Баннермана, стало быть. В кабинете мне сразу понравилось — тут было тепло и тихо, потрескивали поленья в камине, и стоял ни с чем не сравнимый запах старых книг.

Тут я жила относительно долго, наблюдая, как работает Хозяин, как дремлет в тепле Генри и как возле камина разливают традиционный пятичасовой чай. Но потом что-то случилось…

Пришли незнакомые люди, которые воняли табаком и застарелым потом давно не мытого тела. Загрохотали, затопали сапожищами, оставляя на сверкающем паркете комья жирной грязи, срывая картины со стен, гардины с окон, все вокруг круша и ломая… Зазвучали слова: «буржуй», «народное добро» и «конфискация»…

…Больше ничего не помню. Пришла в себя в каком-то сарае, среди хлама и обломков мебели.

В нем я жила очень долго, потом еще где-то жила, кажется, в трюме корабля… И вот теперь я живу здесь, в витрине антикварного магазина «L'Objet qui parle».

Мне здесь нравится, правда. Много людей, много разговоров, много движения. Со своими собратьями мы уже все обсудили, воспоминаниями о прошлом поделились… Теперь каждый занят своим делом — кто-то дремлет на полке, кто-то шепотом переговаривается с соседкой, вспоминая о «прошлых» днях. Хозяин лавки нам не мешает. Вон, видите сухонького старичка в вольтеровском кресле? Это месье Жобер, антиквар. Сидит, читает газету. Мы его любим. Не так сильно, как прежних Хозяев, конечно, но все же. И он нас тоже любит, по-своему. Выносит с чердаков и помоек, чинит, латает.

Вся моя жизнь состоит теперь в том, чтобы смотреть из витрины на улицу, где ходят люди, ездят машины и автобусы с троллейбусами. Поначалу мне это даже нравилось: за сто лет все так изменилось — внешний вид людей, их одежда, манеры, прически. Появились невиданные ранее способы передвижения. Любопытно за этим всем наблюдать.

А потом надоело. Каждый день одно и то же… Одни и те же лица… Одни и те же события. Говорят, у людей тоже так бывает. Они годами ходят на службу в одно и то же учреждение, всю жизнь видят одни и те же лица, выполняют одни и те же действия. Еще у них особым шиком считается, если ты работаешь в учреждении, в котором до тебя работал твой отец, а до него твой дед. О! Это у них называется «трудовая династия». Бедные дети! Они бы и рады сменить сферу деятельности, но у них же «трудовая династия»!

Единственное лицо, которое мне почему-то нравится — это девушка, иногда проходящая мимо моей витрины. У нее очень приятные черты лица, задумчивые темные глаза и густые каштановые локоны. Она стоит и часто подолгу смотрит на меня, думая о чем-то своем. Кого-то она мне определенно напоминает… Нет, не может быть. Померещилось. Интересно, кто она?

Вот так и проходят мои дни. Один за другим, похожие друг на друга, как близнецы.

Однако в последнее время что-то неуловимо изменилось. В антикварный магазин стали заходить люди. И они совсем не похожи на покупателей. Энергичные, громогласные, деловитые и напористые. Они топали дорогими ботинками по вытертому паркету, оставляя комья жирной грязи. Это они! Я их узнала! Они выглядят и пахнут по-другому, чем те, другие, но это все равно они! Зазвучали слова: «закрытие», «повышение арендной платы», «долг» и «последний срок». Они появились снова, и в воздухе запахло неминуемой бедой. Что же теперь со всеми нами будет?!

***

Взяв академический отпуск на месяц по семейным обстоятельствам и, попросив хозяина антикварного магазина принять ее в штат на добровольных началах, Моник начала действовать.

Поняла, что нужно срочно раздобыть денег, чтобы покрыть долги по арендной плате. А для этого нужно поднять выручку.

Вначале она решила разузнать побольше о вещах, выставленных здесь.

Набрав в библиотеке альбомов по искусству и истории фарфора, она начала их изучать. Каково же было ее изумление, когда обнаружилось, что в лавке находятся поистине бесценные предметы! Нет никакого сомнения, что этот изящный чайный сервиз лиможского фарфора Моник видела своими глазами на полке возле камина, и вот эту чашечку тоже.

А что с чашечкой?

Хм… Рисунок «голубые луковицы», на донышке клеймо из скрещенных мечей… Не может быть… Однако чашечка определенно была из Мейсена. Не антикварная лавка, а просто пещера Али-Бабы какая-то!

Поскольку работать в антикварном магазине девушка мечтала давно, у нее уже были кое-какие планы по совершенствованию его деятельности. Так, ей показалось странным, что в антикварной лавке, среди старинных интерьеров будет сидеть продавщица в джинсах и современной кофточке. Не атмосферно как-то… Она обратилась в местный театральный кружок, и ей там ссудили старое платье с пышными подъюбниками и кринолином в духе «старой, доброй Англии».