Я же бать, или Как найти мать

— В прямом! Пеленку, плоскогубцы, ножницы. Там перчатки еще есть, для посуды правда, такие желтые. Все в прихожей найдете. Ну не стойте, пожалуйста! Найдите хоть что-нибудь!

Все это было бы смешно, если бы Женя действительно не рожала. Но она рожает! Совершенно не помню, как искал перечисленные ею вещи. Пришел в себя только когда Женя начала орать. Сижу как самый настоящий полудурок в желтых перчатках и с плоскогубцами в руках. И тупо молюсь.

— Паша, идите сюда, он выходит. Г оловка точно уже прорезалась, он быстро выйдет, просто подставьте руки, чтобы он не упал.

— А ты сама не можешь? Как-то же рожали раньше женщины сами в поле.

— Я не в поле! Да подставь ты свои руки мне в промежность!

Откладываю плоскогубцы и поворачиваюсь к Жене, которая каким-то образом успела перебраться на пол. Господи, а ноги-то как в стороны развела, эта же какая у нее растяжка. Святые ежики, там реально чья-то голова. А теперь нет…

— Чувствую со следующей схваткой точно вылезет головка. А там уже все, только успейте подхватить.

— Господи, за что мне это?!

— Не ной Христа ради, я и так порвусь в очередной раз.

— Там так широко…

Кажется, это были последние произнесенные мною слова. Окончательно я осознал, что это не приснившийся мне кошмар, только тогда, когда заорал красный, сморщенный комок. А потом руки как-то сами делали то, что говорила Женя. Когда приехала скорая, мне уже было абсолютно плевать на все, самое страшное я уже видел и даже трогал. Боже, оказывается все так ничтожно по сравнению с этим.

— Павел Александрович, спасибо. Я назову его Пашей, в честь вас. Вы меня простите, все же вы хороший.

Киваю Жене, которую санитары благополучно закатывают в машину, а сам сажусь на скамейку, наконец выкидывая перчатки.

Глава 37

Глава 37

— Павел Александрович, может вы все же встанете?

— Вадим? Ты…

— Вы мне позвонили и сказали вас забрать. Я уже две минуты стою около вас, и вы совершенно не реагируете. Почему вы так странно держите руки?

— Я молюсь. Чтобы поскорее забыть увиденное.

— Что-то серьезное?

— Да. У меня больше никогда не будет детей. Нет, я особо — то никогда не горел и не хотел, но сам факт того, что я больше не смогу… Это удручает.

— Может вас к врачу?

— Нет, не поможет. Садись за руль и поехали домой, Таня там поди уже в окно выпрыгнула.

— Нет, на месте сидит, правда ко всем пристает.

— Все равно давай быстрее. Она и через щель может пробраться, словно мышка. Блин. щель. Так ладно, давай рассказывай об этом козле, мне нужно отвлечься. Надеюсь чем-нибудь меня порадуешь.

— Давайте попробую.

Вадик вещает долго и вроде бы все предельно понятно, только вот я не могу вникнуть, ибо перед глазами Женя, а точнее то, что находится внизу. Господи, когда же я это забуду.

— Так что прямых доказательств у них точно нет. Я все прошерстил, слова этого Бориса против ее слов, правда проблема в том, что Таня слова-то и не сказала, и своим бегством только усугубила свое положение. Но думаю это спокойно можно списать на ее эмоциональный фон. И есть один козырь косвенно подтверждающий, что Таня вероятнее всего ударила этого Бориса в качестве самообороны.

— Вероятнее всего? И как ты это докажешь?

— Так я уже сгонял в родильный дом. Ее, кстати, и без карты помнят, так как Таня фактически сбежала. Но помнят ее еще и не поэтому.

— Ну рожай уже, Вадик.

— Ее доставили в родилку без сознания. Зафиксированы травма живота, плюс ссадина на лице. Вот в карте так и написано, ну там какими-то заумными словами, что-то про гематому. Это и есть доказательства того, что была скорее всего самооборона. Так и скажете ей писать в заявлении. И, Павел Александрович, из Тани нужно выжать все максимально и к ментам идти сразу.

— Я понял, Вадим. У меня только один вопрос, откуда ты все это знаешь?!

— Так я только что был в родильном доме. Тут час езды от этой дачи. Ну и с моими связями и корочками это проще простого. Хотите я с Таней пообщаюсь лично?

— Нет. Я сам.

Сам. Я все сам. Вдох… Выдох… Мою Таню еще и били, ну это вообще в голове не укладывается. Что за неудачница такая? Надо срочно чистить ауру.

Закрываю глаза и снова передо мной это. Широко, потом узко. Снова широко.

— Вадим, остановись, мне надо кое-что нарвать.

* * *

Захожу в дом с каким-то странным ощущением внутри себя. Таким, словно я надышался чего-то запрещенного, и несмотря на то, что перед глазами у меня по-прежнему Женя, мне почему-то хорошо. Словно я в какой-то эйфории. Неужто крапивы нанюхался за полчаса? На меня тут же налетает Тима, радостно виляя хвостом, а вот Таня сидит с Машей на диване и в мою сторону даже не смотрит. Точнее смотрит, но делает вид, что уткнулась в пирамидку, которую тут же рушит Маша.

— Как дела, Танюша?

— А у тебя? — поднимает на меня голову, смотря прямо в глаза.

— Ну как тебе сказать, у меня мозг немного перегружен полученной информацией. Кстати, прости, что сбросил звонок, я был занят.

— Я этого не делала. Точнее делала… я ударила его, но ничего не воровала, клянусь, — тараторит Таня, складывая руки в уже известном мне жесте.