Я жил в провинции...(СИ)

Мне лично экстремизм улицы близок не был. Но именно такие революционеры в тот момент и были нужны. Осторожные выжидали, трусы вообще не высовывались, радикалы - разваливали систему. Когда в августе 91-го компартию, наконец, "закрыли", Женя был среди тех, кто опечатывал двери запорожского "белого дома". Позже он окончил юрфак КГУ, был помощником нескольких народных депутатов, в качестве консультанта до сих пор работает в Верховной Раде. Так что свою роль в истории независимой Украины подобные пассионарные личности, безусловно, сыграли.

Последние перестроечные годы были отмечены активной деятельностью и запорожского филиала Украинского Хельсинского Союза (УХС), организации, в трактовке партидеологов, куда более националистической, чем РУХ. Эти ребята не только ревизовали деятельность компартии, но и призывали к выходу из состава СССР. Распространяемые ими листовки с графиками-таблицами убеждали: в Украине наибольший среди советских республик ресурс экономического развития. Мне идея независимости нравилась, диктатура КПСС претила. Вместе с тем "национальный вектор" УХС настораживал, нам же вдолбили в головы, что националисты сродни фашистам. В целом же митинговая стихия захватывала, возможность быстрых перемен окрыляла.

Незнакомого, рискового было много. Нужны ли в обновленном парламенте рабочие, или достаточно экономистов с юристами? Как относиться к частной собственности, нужно ли введение этого института? Как быть с кооперативами, легализовавшими предпринимательство? Многих смущало, что при частной собственности неизбежен наемный труд, чего в СССР никогда не было. Пересматривались коренные государственные устои, сложившаяся в стране командно-административная управленческая система сопротивлялась этому, как могла. Каждый самостоятельно постигал суть переходного - от неудавшегося социализма к неизвестному еще рынку - периода.

Самообразовывался и я. Встречался с депутатами - рабочими, интеллигентами, чиновниками, задавал важные для меня вопросы. Жадно читал прогрессивную публицистику. И, повторюсь, стремился объективно отразить осмысленное в газете. Это было самое трудное и не только по причине чрезвычайной обкомовско-редакторской косности. Такая в головах творилась неразбериха, что сказать однозначно, кто прав и как в новых реалиях нужно действовать, было непросто. А как мешал так называемый внутренний цензор - привычка помнить, что твой текст должен устроить редактора! Вот и приходилось сочинять пассажи вроде того, что платформа такой-то партии размыта, а публичные спектакли, устраиваемые Костенко, не столько поднимают авторитет РУХа, сколько вредят ему. Я научился быть гибким и "конструктивно" критиковал действия неформалов, каждый раз наступая на горло собственной песне. А мой редактор, когда позволили, стал опять смелым и прогрессивным. Это он всегда хорошо умел, отдаю ему должное.

Сделаю отступление. Как уже говорил, в связи с тем, что "Комсомолець Запор╕жжя" шефствовал над строительством АЭС в Энергодаре, этот участок закрепили за мной. Никто тогда и в страшном сне не предполагал, что "мирный атом" однажды может вырваться из упряжки. Последний, 37-й по счету, спецвыпуск с АЭС я подготовил в октябре 1985-го. После того, как в апреле 86-го грохнул Чернобыль, "атомная" тема со страниц газеты надолго исчезла. Поддерживать ядерную энергетику стало немодно, и даже ученым, убежденным в её перспективности, приходилось "поступаться принципами" перед наступательным напором "зеленых". Страна, наученная Чернобылем, переживала эпидемию радиационного психоза.

В конце июня 1990-го в Обнинск, известный на весь Союз научный город физиков-атомщиков, для обсуждения проблем и перспектив развития ядерной энергетики приехало 500 ученых - наших и зарубежных. Среди журналистов, приглашенных на конференцию, был и я. Прослушав доклады, взяв несколько интервью, поехал в Москву специально, чтоб посмотреть документальную ленту Станислава Говорухина "Так жить нельзя", о которой трубили все демократические газеты.

Фильм шел в главном кинотеатре столицы "Россия", в кассе билетов не было, но я купил на улице с переплатой и... Войдя в зал коммунистом, я вышел из него беспартийным. В переносном, конечно, смысле. Кризис государственной системы, экономический и духовный тупик, в который зашла страна, Говорухин показал так ярко и убедительно, что только болван-обыватель не ответил бы на вопрос "кто виноват?".

КПСС трещала по швам, члены партии повсеместно сдавали свои "хлебные книжки". Фильм "Так жить нельзя" - один из гвоздей, вбитых в гроб моих личных отношений с этой организацией. Через полгода долго копившееся недовольство "линией партии" обернулось продуманным выходом из "рядов". Насколько помню, в "Комсомольц╕ Запор╕жжя" у меня последователей не нашлось. А среди журналистов Запорожья я оказался вторым, кто пошел на такой шаг. Первым был (тогда я не знал этого) Виталий Челышев.