Я – живой!

Он обнял дуб, поцеловал, всегда так делал, когда видел дерево. Считал их всех живыми, только немыми. А так хочется с кем – нибудь поговорить. Ладно, есть сегодня не буду, нужно растянуть на всю дорогу. Водички глотну и спать. Афанасий долго укладывался, никак не мог пристроить мешок под голову, долго ворочался, не заметил, как закрылись глаза, мама гладила взъерошенные жесткие волосы, ее рука пахла свежим молоком, медом и мылом из лепестков роз, Афанасий схватился обеими руками за ее ладошку, прижался, не мог надышаться, но противный смех отца разбудил.

– Эй ты, урод, почему такой худой? На суп тебя только хватит! – гоготал заросший мужик, глаз которого было не разглядеть из – за нависших бровей. Во рту не было ни одного зуба, от этого слова не знали во что упереться, просвистывали между десен. – Братва будет недовольна, что сегодня не их день. Вчера хоть жирный мужичек попался. Этот хиляк откуда взялся?

Афанасий вскочил на ноги. Но был примят к земле тяжелой рукой беззубого.

– Ша, блоха, не рыпайся, иначе кости под дубом закапаем.

Второй лохматый был небольшого роста, но волосы, как копна свисали до плеч. Запах от них обоих исходил замогильной органики одинаковый, хоть тот поменьше был, да еще два зуба имел. Но также вонял, как и беззубый. Он потянул на себя котомку. Афанасий схватился за мешок крепко.

– Не отдам! Мое! – крикнул он осипшим голосом и сам его не узнал.

Двое весело переглянулись, запрокинули головы, сотрясаясь от смеха.

– Мое! Ты что, блоха, забыл, что теперь все общее! – гоготал беззубый. При том «все общее» звучало со свистом так громко, что Афанасий отошел на шаг назад.

Не понял, как все произошло. Но мешок вырвали из рук два здоровых без возрастных мужика.

– Это наше советское! И ты тоже! – ткнул кривым безобразным пальцем Афанасию в грудь коренастый лохматый бородач.

Откуда появляется реакция на страх. Но Афанасий схватил палку, к которой привязывал мешок, со всей силы стал размахивать ею перед собой.

– Только подойдите, зашибу! – кричал мальчишка и быстрыми прыжками оказался за деревом. В то же мгновение развернулся и полетел над землей, убегая от людоедов. Он так несся в направление леса, что тот сам на него накинулся через секунду и закрыл собой от преследователей. Конечно, у них такой прыти не было. Они едва добежали до половины, бросили беглеца на съедение волкам. Нужно ведь делиться с природой. Мужики развернулись, сели под деревом, открыли добычу – воду с сухарями, грязными руками пихали лакомство в рот.

В этот момент загромыхало так, что земля с небом сошлась именно в том месте, где прятался Афанасий. Крупные тяжелые капли гнули верхушки деревьев к земле. Ветер разрывался между водой и огнем. Молнии бросали змеиные стрелы в землю, втыкали зубцы в дикое поле, грызли пожелтевший чабрец, полевицу собачью с колосом, который сам в горло лезет, как гусеница, луговой хвощ с фиолетовыми, белыми помпончиками, и, конечно, в единственный дуб, под которым спрятались беззубый и лохматый.

Афанасий бежал по лесу, не оглядываясь, ветки царапали лицо, безжалостно хлестали. Дождь лил откуда – то сверху водопадом, заливал каждый миллиметр воздуха. К тому же рядом завыла собака.

«Нет, это не собака. Это волк», – пронеслось в голове.

Не понял, как, но обхватил ногами покореженный ствол, не стал с ним целоваться, а сдирая колени пополз наверх очень быстро, нога соскользнула, обернулся, увидел внизу два горящих глаза. Волк продолжал кричать, – кУда ты, дрУг?

Внезапно что – то рвануло штанину на коленке, нога зацепилась, Афанасий полетел вниз. Недолго падал. Почувствовал сухое. Места было мало.

– Дупло! – воскликнул Афанасий, – спасибо, Господи, за все!

Глава 3

Утро разбудило Афанасия выстрелом. Он вжался в трухлявую перину, услышал, как хрустнуло ребро, прощупал бок, нет это всего лишь щепка.

«Только бы не головорезы!», – пронеслось в воздухе, – Афанасий превратился в огромное ухо. Слышал, как мужики между собой разговаривали, что на грибников напали четверо волков. Двоих успели застрелить, одного ранить, но куда делся еще один? Почему в воронежских лесах их больше всего? Афанасий вздохнул, понял, что не ошибся с черноземом. Наслышан был, что воронежская земля самая щедрая на урожаи, одной полезности полтора метра. Значит, дошел до нее только. Эти отморозки, что продукты отобрали, тоже из воронежских будут. Но тут же услышал, что пожаром двоих под дубом спалило. Молния их вместе с деревом убила, говорят, что одни кочерыжки от них остались. Афанасий перекрестился, подставил ухо к отверстию, прижался, слышал все, что говорят. Глотал дым, исходивший от курящих охотников, едва не закашлялся.