Я живу в этом теле

Но в уголках ее глаз уже наметились морщинки, которых не было в прошлом году. В уголке правого глаза их две, слева пока одна. Они начали появляться с полгода тому, но только в часы сильной усталости, недосыпа, потом исчезали, ее личико снова было по-девичьи юным и чистым. Вся она, как свежее молодое яблочко, тугое и налитое жизнью, но недавно я стал замечать, что эти крохотные морщинки уже закрепились, а в часы усталости становились только глубже, резче, длиннее…

Она внезапно оборвала смех, спросила с удивлением:

– Ты чего так смотришь?.. Что-то случилось?

– Дорогая, – сказал я внезапно перехваченным горлом, – я люблю тебя.

Ее глаза распахнулись во всю ширь, она даже попыталась отодвинуться, когда я притянул ее к себе, обнял. Она замерла, как пугливая птичка, в моих руках. Я чувствовал, как часто-часто бьется ее сердечко. Потом она подняла голову, я увидел тревогу в ее чистых глазах.

– Скажи, что случилось?

– Просто я люблю тебя…

– Но ты никогда таким не был!

– Все мы меняемся, – прошептал я. – Нет, не все, конечно… Ты мое сокровище. Ты мое чудо. Ты мое лучшее на свете…

Она уперлась кулачками мне в грудь, чуть отодвинулась. В ее глазах недоумение быстро сменялось страхом. Щеки слегка побледнели.

– Говори, – потребовала она настойчиво. – Я готова услышать самое ужасное. Говори.

Ломая слабое сопротивление, я нежно и трепетно поцеловал в пока еще чистый лобик. Как могу сказать ей такую ужасную вещь, что однажды она умрет? А до этого побудет дряхлой больной старухой, что ходит под себя, не может заснуть без болеутоляющего, забывает, как ее зовут, беззубая, с настолько дурным запахом изо рта, что его не отобьет ни один дезодорант?

– Просто я люблю тебя…

– Нет, – повторила она упрямо, – ты мне зубы не заговаривай. Скажи!

– Что, дорогая?

– У тебя с той женщиной что-то серьезное?

Я невольно усмехнулся, вопрос самый что ни на есть женский, а она, пытливо всматриваясь в мое лицо, несмело улыбнулась. На ее щеки начал возвращаться румянец.

– Дорогая, – повторил я, – я люблю тебя.

В горле встал горький ком, я поперхнулся. Эти слова последний раз слышал от отца, когда он повторял их в больнице у постели моей матери.

ГЛАВА 12

Она ушла на кухню, яблоки надо помыть, почистить, что-то там делать с банками, не то пастеризовать, не то прилаживать крышки, а я вернулся в комнату, пошарил взглядом по книжным полкам.

Самое древнее из литературы, что дошло до наших дней, это поэма «О все видавшем», в народе названная песнью о Гильгамеше. Супергерой, крутой парень, что мочил направо и налево злодеев, магов и драконов, с диким великаном даже подружился, одолев, вдруг ощутил непонятный ужас, когда этот дикий друг по имени Энкиду погиб.

В те времена бурно рыдали даже самые мужественные из мужчин, мода на скупые мужские слезы пришла совсем недавно от демократии, и Гильгамеш проливает слезы реками, кричит, вырывая волосы прядями:

– Как же смолчу я, как успокоюсь?

Друг мой любимый стал землею,

Энкиду, друг мой любимый, стал землею!

И сразу после этого Гильгамешу приходит в голову мысль, ужасающая его своей отвратительностью и которая никогда раньше не приходила:

– Так же, как и он, и я не лягу ли,

Чтоб не встать во веки веков?

Но если еще как-то можно примириться и даже свыкнуться с мыслью, что твои близкие умрут, то эта мысль, отнесенная к себе, заставляет барахтаться изо всех сил: Гильгамеш отправляется в долгие странствия, даже опускается в подземные страны, где ищет цветок бессмертия. Увы, сказочная поэма все же не совсем брехлива: он только увидел издали этот цветок.

«Махабхарата» рассказывает о некоем дереве, сок которого продлевает жизнь человека на десять тысяч лет, а потом можно хлебнуть этого сока снова и снова…

Русские и эллинские мифы рассказывают о молодильных яблоках, но о них упорно говорят и заслуживающие доверия греческие историки Страбон и Мегасфен, как и Эллиан, историк Древнего Рима. Такое же дерево с яблоками, дарующими бессмертие и молодость, растет и в Асгарде, где их едят скандинавские боги.

Еще больше слухов о «живой воде». Понятно, что русские уверены, что она за тридевять земель, где-то в районе Багдада, арабы уверяли, что источник живой воды в загадочной Гиперборее, где-то под Киевом, морские народы считали, что источник там, где люди весло принимают за лопату, а люди срединных степей помещали такой источник на крохотном острове среди океана. Римские императоры призывали себя именовать не «ваше величество», а «ваша вечность», полагая, что это поможет им достичь бессмертия. Увы, путь был неверен…

Хотя, как замечено исследователями, да и туристами, некоторые народы выглядят значительно моложе своих соседей. К примеру, долголетие абхазцев вошло в поговорку, женщины народа хунза рожают до девяноста лет, а мужчины и в сто двадцать лет еще могут заводить детей. На одном из островов Карибского бассейна люди выглядят значительно моложе остальных, живут дольше. Они объясняют, что на их острове бьют источники особой воды. Если бы она не смешивалась под землей с простой водой, то они вообще были бы бессмертными…