Я живу в октябре

Вторая же группа признаков была поинтереснее и касалась сути неопознанных явлений. В деле могло встретиться нарушение причинно-следственных связей. В специальном подразделе уточнялось, что речь идёт не об отсутствующих фактах, а именно о ситуации, когда очевидные факты присутствуют, но между ними отсутствуют необходимые связи. Либо эти связи вывернуты совсем неестественно. Если, скажем, наблюдатели видят выезжающий танк, то вполне ожидаем выстрел из пушки снарядом, а не букетом цветом. Это был, конечно, грубый пример, но Вале он понравился.

Ещё один признак из этой группы – доказательства изменения физических законов без следов внешнего воздействия. Фактически частный случай нарушения причинно-следственных связей, но в силу большей заметности и более внятной доказательной базы был выведен в отдельный пункт.

Особо выделялись случаи массовой парамнезии, включая дежавю, ложную память, криптомнезию, эффект Манделы и прочее. Видимо, данный пункт появился на основе опыта работы, поскольку в инструкции имелась ссылка на разъяснение, в котором автор дополнения уточнял, что подобные переживания должны быть у людей, не имеющих психиатрических диагнозов.

Также весьма «практически» выглядел критерий повтора неопознанного явления или его фигурантов в других делах. Пока этот критерий был мало применим – в цифровой базе числились считанные проценты дел.

Если строго следовать минимуму, то среди собранных за полтора столетия слухов, донесений, рапортов, уголовных дел, писем обеспокоенных граждан, можно было найти тысячи загадок. Однако стоило ей на второй день сунуться с найденным к Гавриле Анваровичу, как он быстро остудил её пыл.

– Товарищ старший лейтенант, – сказал он с полуулыбкой. – Вы же понимаете, что главный признак – это достоверность. Впрямую в инструкции его нет, но… Вы сами-то верите в возможность хоть одного феномена из тех, что вы мне притащили.

– Ну…

– Смотрите, – вздохнул начальник, разворачивая верхнюю папку. – Никишин Анатолий Викторович, исчезнувший на глазах горожан, 10 ноября 2001 года. Якобы растаял в воздухе вместе с каким-то спутником. Булгаковщина просто.

– Семь свидетельских показаний! – жарко возразила Валя. – Сходятся в деталях! Материалы взяты из уголовного дела, то есть надёжного источника – перечислила Валя. – Согласно инструкции…

– Уголовное дело закрыто? – перебил её Гаврила Анварович.

– Да. Но по истечению срока давности. Они не нашли ни пропавшего, ни его спутника.

– Как вы думаете, в московском уголовном розыске сидят лодыри и бездельники?

– Нет, но…

– Кем работал этот Никишин?

– Я не совсем понимаю.

Начальник выудил из папки пожелтевший лист и протянул Вале.

– Менеджер по выдаче кредитов населению, – прочитала она.

– Потребительское кредитование в коммерческом банке, – уточнил начальник. – Скольким людям он эти кредиты навыдавал? А сколько не смогли отдать? Скольким перепортили жизнь коллекторы? Не думали? А вы подумайте и представьте, что этот персонаж выходит из своего офиса. На улице вечерний сумрак, да ещё дождь идёт, видимость как в тумане. Ему попадается навстречу незнакомец и дальше наш менеджер таинственно пропадает. Что вам кажется достовернее – похищение кем-то из клиентов или транклюкирование сверхцивилизацией по высоким идейным соображениям?

Валя промолчала. Гавриил Анварович посмотрел на неё сочувственно.

– Хорошо, что вы так внимательны, Валентина. Это хорошо! Работайте! Архив накопил массу загадок. Но если я пошлю этот материал нашим оперативникам для проверки, то оторву их от настоящих дел. А времени у них, как вы понимаете, не бездонная бочка. Ищите тайны, Валентина, но реалистичные!

– Реалистичные тайны?

– Именно! – щёлкнул пальцами начальник.

«Реалистичные тайны», – ворчала она себе под нос. – «А горячего льда не надо? Или сухой воды?»

Но после этого разговора Валя неожиданно успокоилась. Она вдруг поняла, что у Гавриила Анваровича есть вера, что во всём этом бумажном нагромождении прячутся алмазы. Может быть, её архивная возня не бесперспективная синекура, а настоящая работа. Эта мысль подстегнула её энтузиазм.

– Как ты думаешь, Юра, – спрашивала она нейродроида. – Инопланетяне существуют?

– Если применить оптимистичный вариант решения уравнения Дрейка, то весьма вероятно.

– А ты веришь в это?

– У меня нет данных, чтобы ответить однозначно, – улыбнулся Юра.

– Я не спрашиваю, знаешь ли ты или нет, я спрашиваю… – Валя остановилась. Юра всё-таки нейродроид, нечего из него приятеля делать.

– Верит, конечно, – включился вдруг Гриша. В тумбе опять что-то защёлкало. – Юра кокетничает.

– Это не так, – мягко возразил Юра. – Я лишь полагаю версию существования внеземного разума весьма и весьма вероятной. А категории веры не входят в мои возможности как нейродройда.

Тумба Гриши затряслась, словно он решил расхохотаться. Хотя может быть в его мозгу, сотканном из нейросетей, это и был аналог смеха.

– Хорошо! – сказала Валя. – Значит, Юре нравятся инопланетяне. А что нравится тебе, Гриша?

– Уточните вопрос, Валентина. Щёлк!