Я жулика люблю

Юля осуждающе покачала головой и взглянула на часы. Только бы старушка-соседка подольше сидела у телевизора в своей комнате! Кажется, через несколько минут еще один сериал начнется, а то застукает ее на полу. Может выйти неловко, и так она использует бабулькину кухоньку в качестве наблюдательного пункта. Старушка ведь думает, что она, Юля, просто хочет дождаться, пока предки уйдут, чтобы войти в квартиру без скандала.

«Ладно, фиг с ним, если что, как-нибудь выкручусь. А папик-то спивается, ай, нехорошо! Жил бы честно, дуралей старый», — хмыкнула Юля и удвоила внимание.

Супруга покорно вздохнула и потащилась на кухню. Через минуту она вернулась и протянула Алексею Петровичу крохотную рюмочку с капелькой темной ароматной жидкости на донышке.

— Ты что, коньяк с валерьянкой перепутала? — язвительно спросил Мордвинов и презрительно ткнул в рюмочку пальцем. — Убери эту мензурку и дай стакан. И бутылку сюда тащи!

— Леличек, у тебя же сердце, — заикнулась было Галина Юрьевна, но лицо Алексея Петровича внезапно приняло столь зверское выражение, что супруга моментально дала задний ход в кухню и тут же принесла мужу бутылку коньяка и высокий бокал для сока.

Мордвинов дрожащими руками взял бутылку, налил полный бокал коньяка и стал жадно пить. По мере того как щеки его наливались алкогольным румянцем, лицо верной жены краски теряло.

— Закуси хотя бы, — пролепетала она, протягивая мужу шоколадку.

В этот момент позвонили в дверь.

Юля тоже услышала звонок и приподнялась на локтях.

Давясь шоколадкой и пуская коричневые слюни, Мордвинов закашлялся и прохрипел:

— Открой… Только спроси сперва, от кого.

Галина Юрьевна подбежала к двери и воззвала:

— Кто там?

— Я от Василия Федоровича, — ответили ей.

Мордвинов замахал руками:

— Впусти, впусти его скорее!

Супруга отперла многочисленные замки и щеколды и впустила в квартиру хорошо одетого молодого человека с приятным безликим лицом клерка, на котором помещались весьма бойкие глазки, беспокойно шнырявшие по сторонам. В руке молодой человек держал большой японский «дипломат» из серого пластика, с металлической окантовкой и кодовым замком.

За стенкой Юля беззвучно присвистнула: паренек оказался Мишкой Судаком, который похищал ее вместе с Костей Точило! «Ну и дела творятся в нашем лесу», — подумала она.

— Я от Василия Федоровича, — повторил Судак.

— Здравствуйте! А мы вас тут ждем, ждем, — Мордвинов выбрался из кресла и устремился ему навстречу. На коварной ступеньке он опять споткнулся и чуть не упал, но кое-как сохранил равновесие. — Сюда, сюда, прошу. Коньячку хотите? «Метакса», очень успокаивает, знаете.

— Спасибо, я на работе, — вежливо отказался молодой человек. Он огляделся и положил «дипломат» на стол. — Вот взгляните, что вам Василий Федорович прислал, со мной переслал!

Он открыл «дипломат».

У Мордвинова выкатились налитые кровью глаза, а его супруга истово перекрестилась и в изнеможении прислонилась к стене.

В «дипломате», радостно зеленея цветом надежды, лежали аккуратно перетянутые бумажными лентами пачки стодолларовых купюр.

— Вешай шторы, Галя! — скомандовал Мордвинов.

Юля чуть в ладоши не захлопала. Кажется, она таки «высидела» удачу!

* * *

В развлекательном заведении для представителей сексуальных меньшинств царил приятный полумрак. На столиках мерцали матовые лампы, по стенам и лицам скользили голубые, розовые, зеленые отблески. Экзотически одетые и еще более экзотически раздетые завсегдатаи поглощали коктейли и закуски.

У одних с обнаженных локтей и коленей подмигивали пестрые наклеечки; другие щеголяли в мохеровых валенках до колен и трессах в обтяжку; третьи были упакованы в сложную систему переплетенных между собой подтяжек, кружев и кожаных ремней. Все они словно сошли со страниц журнала «Птюч», наглядно демонстрируя связь авангардной моды с жизнью.

Определить однозначно их половую принадлежность было бы непросто. Тут были все: голубые, розовые, би, транс и прочие. Молодые люди в платьях с турнюрами, в париках и с накрашенными лицами томно перекликались через весь зал. У стойки бара расположилась стайка бритых наголо девиц культуристского телосложения, дымивших сигаретами в длинных мундштуках. Вокруг резвились и вовсе не опознанные сексуальные объекты, одетые либо скудно, либо странно, но все как один — или одно? — вертляво покачивали бедрами.

Завсегдатаи веселились шумно и безудержно. На пятачке эстрады группа раскрашенной во все цвета радуги молодежи сладострастно извивалась под звуки сексоделической музыки. Те же, кто предпочитал интимное общение за столиками, вполголоса болтали и занимались невинным петтингом. В основном это были одетые более-менее обыкновенно «новые русские» со своими быками-охранниками, причем быки явно чувствовали себя не в своей тарелке.

Все это напоминало если не шабаш ведьм на Лысой горе, то, по меньшей мере, утренник в детском садике, где заведующей работала та самая Чертова Бабушка.