Я отвечал тем, что становился еще более самоуверенным и дерзким. А что мне оставалось делать? Меня не научили извиняться. В нашей семье не принято было говорить: «Ах, простите, простите. Я очень извиняюсь, что расстроил вас». Мы не уступали друг другу, и каждый отстаивал свою точку зрения до последнего. А еще мы никому не доверяли. В общем, у каждого в нашей семье были свои недостатки. Отец часто учил меня: «Не делай ничего не подумав. Люди только и ждут момента, чтобы использовать тебя». Я прислушивался и мотал на ус. Не всегда это давалось мне легко.
Хассе Борг, одетый в приличный костюм, постоянно крутился вокруг меня, стараясь уговорить заключить взрослый контракт. Он действительно был на моей стороне и заинтересован во мне, и мне это льстило. Я почувствовал свою значимость. К тому времени в команду пришел новый тренер, Микке Андерссон, но я по-прежнему не знал, сколько игрового времени получу. Микке, по-видимому, рассчитывал в нападении на дуэт Никлас Киндвалл — Мате Лилиенберг, а меня рассматривал в качестве запасного. Я, разумеется, не горел желанием протирать штаны на скамейке запасных во втором дивизионе.
Я обсудил эту тему с Хассе Боргом. О нем могут говорить разное, но не случайно же он добился успеха в бизнесе. Он привык идти к цели напролом. И он был мастером убеждения. Проанализировав свой игровой опыт, он заключил:
— Все будет нормально, сынок. Мы еще на тебе заработаем, а Суперэттан послужит отличным плацдармом для твоего роста. Ты получишь возможность развиваться. Только подпиши!
Я согласился. Я стал доверять ему. Он постоянно звонил мне и снабжал советами, а я думал: «Почему бы и нет? Ему виднее». Всетаки он поиграл в Германии, имел большой опыт и все такое. Да и внешне все выглядело так, что он искренне заботился обо мне. «Все агенты — жулики», — любил говорить он, и я ему верил.
В то время за мной гонялся один агент. Его имя — Роджер Юнг (известный в прошлом защитник сборной Швеции —
Он очень хотел подписать со мной контракт. Но мой отец был настроен скептически, а я и понятия ни малейшего не имел об агентах. Кто такие? В общем, я вспомнил слова Хассе Борга и подписал контракт с ним. Мне полагалась квартира в Лоренсборге (однокомнатная, недалеко от стадиона), а еше мобильный телефон (это было важно, поскольку с телефоном в отцовской квартире у меня возникали проблемы) и зарплата в размере шестнадцати тысяч крон в месяц (около тысячи шестисот евро —
На предстоящий сезон я был настроен решительно. Однако старт получился так себе. В первом матче чемпионата, в гостях против скромной команды «Гуннильсе», мы должны были крупно выигрывать. Я уже по традиции начал матч на скамейке запасных. Черт, когда же, наконец, все это изменится?! Было ветрено, а на трибунах зрители скучали. Когда я все-таки вышел на поле, то вскоре получил локтем в спину. Я отмахнулся, а следом еще и обозвал судью, за что схлопотал желтую карточку. После этого инцидента было много шума на поле и вне его, газеты писали об этом, а наш капитан Хассе Маттиссон выразил мнение, что я распространяю вокруг себя негативную энергию.
Какая еще негативная энергия? Я просто завожусь.
Ты не должен терять контроль над собой.
И дальше: о том, что я не звезда, как себе это возомнил, и что любой смог бы выполнить те же финты, что и я. Просто другие игроки не бравируют этим и не хотят вести себя «а-ля Марадона». Меня расстроили все эти высказывания. Есть даже фото, где я в Гуннильсе стою у клубного автобуса с потерянным видом.
Со временем все наладилось. Я стал играть лучше, и надо отдать за это должное Хассе Боргу: в Суперэттан я действительно получил игровое время и возможности развиваться. Получается, я должен быть благодарен судьбе за этот вылет во второй дивизион.
Вскоре события стали развиваться бурно. Я был еще отнюдь не Роналдо, а шведская пресса уделяет мало внимания второму дивизиону. Тем не менее, крупнейшие газеты стали печатать материалы, посвященные мне, с заголовками вроде «Супердива в Суперэттан», а клуб болельщиков «Мальмё» зафиксировал резкий наплыв желающих вступить в него болельщиц. Ветераны команды удивлялись: «Что происходит?». Мне самому было трудно это объяснить. На трибунах люди держали плакаты «Златан — король», а когда я демонстрировал свой фирменный дриблинг, кричали и хлопали громче, чем на концерте рок-звезд. Что происходило?
C чего бы все это? Я не могу дать ответ. Я и сейчас не очень понимаю.
Предположу, что многим просто нравилось, как я вытворял свои номера с мячом. Я слышал восторженные возгласы «Вау!» и «О-о-о!». Прямо, как когда-то во дворе. У меня словно вырастали крылья, когда люди узнавали меня на улице, девушки вопили от восторга, а дети подбегали с просьбой дать автограф. Также впервые в жизни у меня появились приличные деньги, и с первой своей зарплаты я заплатил за ускоренные курсы вождения. Для парня из такого района, как Русенгорд, машина значит очень многое.