Я — Златан

Но в этот момент я почувствовал, что жажду этого приза всей душой, и сказал об этом Хелене, когда вернулся за столик. «Пожа- луйста! Я хочу выиграть!» — ни разу раньше я не произносил таких слов, даже когда речь шла о Чемпионате мира. Мне доводилось по- лучать множество разных призов, и никогда меня это так не тро- гало. Не знаю, может быть для меня это стало доказательство, что меня принимают всерьез как человека, а не только как футболиста, несмотря на все мои выходки в прошлом. И поэтому, пока они на сцене перечисляли кандидатов, я испытывал сильное напряжение.

В финальном списке оказались я, Сюзанна Каллур и Аня Перс- сон. И что дальше? Я не представлял себе, а секунды бежали. Будь оно проклято, думал я. Победителем стал...

Прозвучало мое имя. У меня на глаза навернулись слезы, а я, поверьте, не так-то легко плачу. В моем детстве это не поощря-

Думаю, в такой ситуации подпишешь все что угодно. Затем при- несли еще какие-то бумаги. Она подписала и их, и они забрали у нее Макси. Она страдала, я это чувствовал.

И что же дальше? Хелена вся извелась, Макси слабел. Но она выдержала. А что еще ей оставалось? Только принять все как есть и надеяться. А Макси унесли врачи и сестры. Тогда понемногу до нее начало доходить, что происходит. Желудок мальчика не рабо- тал, как полагается, и ему требовалась операция.

А я на безумном стадионе «Сан-Сиро» никак не мог сосредото- читься. Я все-таки решил играть. Но все было как в тумане, и вряд ли я играл хорошо. Да и как я мог? Помню, я заметил у боковой линии Манчини. Он сделал мне знак: дескать, заменю тебя через 5 минут. Я кивнул. Конечно, я покину поле. Все равно не могу еде- лать ничего путного.

Но через минуту я забил. «К черту Манчини!» — промелькнуло в голове. Пусть только попробует заменить меня. Я играю, и мы выигрываем. Я играл на ярости и диком возбуждении, а когда матч кончился, буквально вылетел с поля. Никому не сказал ни слова в раздевалке и едва запомнил дорогу. Сердце бешено колотилось.

Но больницу помню отлично. Помню этот запах, и как я нес- ся вперед, спрашивая у всех: где? где? — и неожиданно наткнулся на помещение, где Макси лежал в инкубаторе вместе с другими детьми. Он казался еще меньше, чем обычно, просто воробышек. От носа и тельца тянулись трубки. Сердце выпрыгивало у меня из груди, когда я смотрел на него и на Хелену. И что вы скажете. Я крутой парень из Розенгерда?

— Я люблю вас, ребята, — сказал я, — вы для меня — все. Но я не могу тут больше, мне надо наружу. Звоните мне почаще, по- чаше! — И я выбрался оттуда.

Это было жестоко по отношению к Хелене. Она осталась с ним одна. Но я просто не мог, я был в панике. Я ненавидел больни- цу больше, чем когда-либо, и поехал в отель, и, наверно, играл в Xbox. Это меня всегда успокаивает. Всю ночь я лежал в обнимку с телефоном, время от времени вскакивая, будто ожидая чего-то ужасного. Но все обошлось. Операция прошла успешно, Макси поправлялся. На животе у него остался шрам. Но так или иначе, сегодня он здоров, и я думаю, это что-то значит. Это открывает передо мной перспективы, правда.

В тот год «Интер» выиграл скудетто, а позже, в Швеции, меня выдвинули на приз имени Свена Йерринга. Там лауреатов выби-

ГЛАВА 17

Может быть, я повзрослел. А может и нет. Мне нужно было какое-то сумасшествие. Оно всегда было мне нужно, с самого детства. Иногда, конечно, я окончательно слетал с катушек. Но с кем не бывает. Есть у меня один старый друг, владелец пиццерии в Мальмё. Он весит примерно 19 стоунов (примерно 121 кг — прим, пер.). Иногда мы гоняли с ним на моем «Порше» из Бостада к за- ладному побережью Швеции, прямо до Мальмё. Честно сказать, мало кто любит со мной кататься. Не потому что я плохо вожу, нет. Просто я слишком крут. Разогнался, значит, до трех сотен, ну а что, адреналинчик! Но мне показалось, что этого мало. 301, 302...а дорога все сужается и сужается. Но я не сбавлял оборотов, и когда стрелка спидометра достигла отметки в 325 км/ч, мой пассажир взорвался:

— Златан, Христа ради, да сбавь ты скорость, у меня же семья!

-Ay меня, жирный ублюдок, нет ее, что ли?

Тогда я, хоть и неохотно, но замедлился, и мы улыбнулись друг другу. В конце концов, кто еще позаботится о тебе, если не ты сам. Но нелегко было всегда поступать разумно. От таких вешей я по- лучал настоящий кайф, и хотя наркотики я никогда не принимал, я все-таки был одержимым. Есть веши, которые заглатывают меня полностью. Охота, например. Или Xbox. Кстати, в ноябре вышла новая игрушка.

Она называлась GearsofWar. И, надо сказать, меня она не на шутку зацепила. Я вообще не мог оторваться. Превратил одну из комнат в игровую и часами оттуда не выходил, где-то до трех- четырех утра. Вообще-то нужно было, конечно, идти спать, чтобы потом не быть как сонная муха на тренировках. Но я все играл, играл... GearsofWar — это прямо наркотик какой-то. GearsofWar и CallofDuty Я все время только и делал, что в них рубился.