Я - Златан

Я знал одну вещь, касающуюся футбола, лучше других: в футболе ты сегодня можешь быть Богом, а в другой день – совершенно бесполезным. Приближался главный матч осени, дерби против «Интера» на "Сан-Сиро". Никаких сомнений в том, что Ультрас меня будут ненавидеть, не было. Давление должно было только усилиться. Помимо всего прочего, у меня начались проблемы с одноклубником Огучи Оньеву, американцем размером с дом. Как-то я сказал одному товарищу в команде:

— Что-то серьёзное произойдёт. Я это чувствую

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

«Меня настигало ощущение, что я перегорал»

Люди говорили, что он один из самых славных парней в мире. Огучи Оньеву напоминал боксера-тяжеловеса. Его рост был за 190 сантиметров, и весил он около ста килограммов. Несмотря на то, что он не выходил в стартовом составе команды, он был признан ранее лучшим игроком года в бельгийской высшей лиге среди легионеров и лучшим американским футболистом того года. Но он не справлялся со мной и попытался найти подход.

– Я не такой, как все другие защитники,– сказал он.

– Ну, молодец, возьми с полки пирожок!

– Меня не собьёт с толку твоя чушь, а ты только её и несёшь постоянно.

– О чём ты говоришь вообще?

– О тебе. Я видел тебя в игре, и ты только и делаешь, что болтаешь без умолку, – продолжил он. Это взбесило меня.

Не только потому, что я был сыт по горло всеми этими защитниками, которые пытались провоцировать меня. Я не тот, у кого случается словесный понос. Я себя на поле показываю. На протяжении многих лет я слышал столько дерьма… Цыган, что-то о моей маме, прочая хрень. Худший образец: «Увидимся после матча!» Что это за хрень, чёрт возьми? Мы собираемся устроить разборку на автостоянке? Это же нелепо. Я помню Джорджо Кьеллини, центрального защитника «Ювентуса», мы играли вместе. А уже потом, когда я выступал за миланский «Интер», мы встретились на футбольном поле, и он весь матч провисел на мне: «Всё уже не так, как было раньше, не так ли?» Он пытался спровоцировать меня, но потом сделал подкат сзади. Вот это вот трусливо, не так ли? Я не видел его в момент подката, но было очень больно. Очень. Но я промолчал, как я в таких случаях обычно и поступаю. Отплачу сполна при нашей следующей встрече, подумал про себя я. Отплачу так, что он долго не сможет после этого встать.

Не любитель я пустых разговоров. Я люблю действие, люблю потолкаться. Но тогда возможности отомстить я не получил, поэтому после финального свистка подошёл к нему, схватил за голову и потащил, как непослушного паса. Я видел испуг в глазах Кьеллини.

— Что ж, ты этого хотел. Как же так получается, что ты сейчас обсираешься по полной?, – прошипел я и отправился в раздевалку.

Я отвечаю своим телом, а не словами, и я также ответил и Огучи Оньеву. Но он продолжал. Однажды, когда я закричал: «Не было штрафного!» – он пытался утихомирить меня пальцем, мол, ты несешь всякую ересь. Тогда я и подумал: «С меня достаточно».

— Ты, отдай его мне, – сказал я.

Он снова попытался утихомирить меня, но я уже был на взводе. Но я не произнес ни слова, просто промолчал. Эта сволочь явно хотела увидеть, какую хрень я буду нести в такой ситуации. В следующий раз, когда у него был мяч, я бросился к нему и полетел шипами вперёд.  Худший вариант подката. Но он увидел меня и отпрыгнул в сторону. Мы оба рухнули на землю. Моей первой мыслью было: «Чёрт возьми, мимо. Я достану его в следующий раз». Но не успел я встать и уйти, как почувствовал удар в плечо. Это была не лучшая твоя идея, Огучи Оньеву.

Я ударил его головой,  и потом мы налетели друг на друга. Это была не простая потасовка. Мы хотели разорвать друг друга на куски. Мы, два тяжеловеса, катались по полю, избивая друг друга кулаками, коленями. Разумеется, вся команда бросилась нас разнимать. Но это было не так уж просто. От ярости мы просто сошли с ума. Да, конечно, тебе нужен адреналин на поле, для этого надо и подраться порой. Но это уже было за гранью. Дрались мы не на жизнь, а на смерть. Но самое странное случилось позже.

Огучи Оньеву со слезами на глазах начал молиться. Он перекрестился, и я подумал, а это ещё что? Меня это ещё больше разозлило.  Походило на провокацию, но в этот момент подошёл Аллегри и сказал: «Успокойся, Ибра». Но никакой пользы это не принесло. Я просто обошёл его и снова побежал к Огучи. Но товарищи по команде меня остановили. Думаю, что это хорошо. Со стороны могло показаться противно, и впоследствии Аллегри вызвал нас обоих на ковёр. Мы пожали друг другу руки и извинились. Огучи был холоден, как рыба, и это был хороший знак для меня. Если он холоден, то и я буду таким, без проблем. После меня отвезли домой. Я позвонил Галлиани. Я не люблю обвинять других людей. Это не по-мужски, и это само по себе отстойно, особенно в команде, где ты выполняешь функции лидера.

– Слушай, – сказал я Галлиани. – На тренировке кое-что произошло. Это моя вина и я беру всю ответственность на себя. Я хочу извиниться и сказать, что приму любое наказание.