Я - злой и сильный

Настал ноябрь, а батареи еле теплились, и в спальне было зябко. Кэп проснулся среди ночи от осторожного прикосновения Тёмкиных рук.

- Рыжик, ты чего? – потянулся он сонно.

- Спи, Лёш. Спи! Я наколенники тебе надел: холодно дома,… - Артём поправил одеяло на Кэповых культях и лёг рядом. – Тебе обогреватель надо ставить, чтоб не застудиться.

И это безысходное и честное «тебе» полоснуло Кэпу по сердцу.

- Не «мне», а – «нам», - поправил он: - мне, тебе и Доньке!

Рыжий несмело придвинулся и лёг Кэпу на грудь. Кэп накрыл его плечо своей ладонью.

- Лёш, что произошло, а? Расскажи! - попросил Артём настороженно и тихо.

Кэп помолчал минуту, потом вздохнул:

- Я не смогу никого защитить. Ни тебя, ни себя. Я – калека.

- От кого… защитить?

- Если скажут, что – пидоры. Если будут бить. Я, если дотянусь, то в глотку вцеплюсь, без вопросов. Но если кто на три ступеньки по лестнице поднимется – я его уже не достану.

- Кто «скажет», кто «поднимется», Лёш? Кому мы нужны? – пытался увещевать его Артём.

Но Кэп помнил, как на Дне десантника на площади сам готов был расшибить о Тёмкины зубы свой пудовый кулак. Как раздавались за спиной злобные реплики приятелей. Какими страшными карами грозили Артёму и его друзьям комментаторы ролика на ютубе. Он боялся не боли – себя-то в ближнем бою он сможет отстоять! Боялся травли, гадких слов от самых близких друзей, боялся не уберечь Тёму от мести какого-нибудь рьяного защитника «чести десанта».

- Не надо нам с тобой, - сказал он через силу. – Живи среди своих, без меня. Не будем мы вместе. Не сможем. Пора расставаться.

Артём, уже проклинавший себя за ненужный вопрос, обвил рукой Кэпову шею:

- Алёш, давай не сейчас? Не сегодня?... Давай - еще чуточку, а?

* * *

В середине ноября Рыжий вернулся с работы довольный и сразу полез в интернет:

- Лёш, смотри: Мадьяру дали премию! – он открыл на экране сайт какой-то газеты. –Номинация: «За объективность журналистского расследования», лауреат: Иван Дунайский. Ванька - умница, правда?

- А что – не каждый журналист должен быть объективным? – заязвил Кэп. – «Самый трезвый водитель», «самый грамотный учитель», «самый спокойный лифтер»…

- Хватит уже ревновать! – фыркнул Рыжий. – Между прочим, премия – от губернатора!

- Я – рад за него, - примиряюще улыбнулся Кэп. – У моего Тёмки не может быть плохого друга! …Отмечать, поди, будете?

- Подожди, не вручили еще. В субботу в мэрии в колонном зале будет заседание в честь Дня социолога, потом - вручение премий и фуршет, - он настороженно посмотрел на Кэпа. – Я… можно… схожу? Ненадолго?

Кэп молча кивнул.

Он и не думал, что будет так ревновать. Рыжий записался к парикмахеру, заехал к родителям за парадным костюмом, рубашку белую нагладил. В день «праздника» крутился перед зеркалом:

- Как, Алёш? Ок?

- «Красотка»! – хмыкнул Кэп хмуро.

- Не ходить? – посерьезнел Артём и стал снимать пиджак.

- Иди. Ждать же будут, - сказал Кэп и, дотянувшись, чуть хлопнул Тёмку «ниже талии»: - Смотри, не виляй там ни перед кем. Не прощу!

Сам он собирался поехать «по пиву» с Серёгой, но в последний момент передумал: позвонил и отказался. Вместо этого сдуру залез в инстаграм Мадьяра и, обновляя страницу, в реальном времени смотрел, как тот выкладывает «праздничные» фотки.  Мраморная лестница с коврами, пальмы в бочках, мужики в дорогих пиджаках, чопорные лица. Всё это было так непохоже на День ВДВ. На фотках часто появлялся Тёмка: улыбался фотографу, слушал какую-то тётку, что-то читал с телефона. Ему было комфортно там – в чужой для Кэпа обстановке, в бархатном кресле, с корзиной цветов на коленях. Кэпа захлестнула почти детская обида на то, что человек, которого он считал самым близким, оказался таким вот… чужим. После собрания начался фуршет. На очередной фотографии Артём чокался бокалом с тремя молодыми парнями, один из которых придерживал его под локоть. Кэпу сбило дыхание.

- Шшшшлюха! Мразь! – прошипел он.

Вырубил комп и с большим трудом удержался, чтоб не разнести его в щепки о стену. Поехал в магазин за пивом. На обратной дороге – на крыльце магазина, у подъезда и в лифте - пил из горла дрожащими губами.

- Сволочь… Дрянь…

Его трясло, и мерещились разные гадости, которые мог вытворять Рыжий на фуршете. Долго злиться в одиночестве ему не пришлось: в замке зазвякал ключ, и Артём появился в дверях – оживленный, с блестящими глазами и немного хмельной.

- Лёшка-а-а! – голос его был расслабленным и теплым. – Как клёво, что ты не ушел!

- Я – уже вернулся, - Кэп скрипнул зубами. – А ты что так рано? Всё и так успел? …Проворный!

- Что «успел», Алёш? – Тёма напрягся. – Опять ты ревнуешь? К кому?

- Я видел фотографии, - буркнул Кэп. – Тебе там было весело.