Предержащая сила города есть народная сходка; а начальствование и власть она всегда вверяет тем, которые кажутся наилучшими, и никто не отвергается ни по слабости, ни по бедности, ни по незнатности отцов, равно и человек с противными качествами не удостаивается чести, как это бывает в других городах. Здесь – одно определение: получать власть и начальство прослывшему мудрым и добрым. Причина же такой формы правления у нас есть равенство рода; ибо прочие города составились из различных и несходных между собою людей; посему и формы правления у них несходны одна с другою: там бывают они тиранские, олигархические; и люди в тех городах живут, почитая себя – иные рабами, иные – господами друг друга.
Напротив, мы и наши, родившись все, как братья, от одной матери, не хотим быть ни рабами, ни господами одни других; но равнородство по природе заставляет нас искать равнозаконности по закону, и никому иному не уступать, разве увлекаясь молвой об уме и доблести. Таким-то образом отцы их и всей нации, и сами эти, благорожденные и воспитанные во всякой свободе, проявили много дел прекрасных для всех людей, – проявили частно и обществом – в той мысли, что для сохранения свободы должно сражаться с греками за греков, а с варварами за целую Грецию.
Теперь мало времени, чтобы достойно рассказать о войне их против Евмолпа, амазонок и других, еще прежде угрожавших нашей стране, и о том, как они помогали аргивянам против кадмеян и гераклидянам против аргивян. О доблести их довольно уже вспоминали и музыкально всем передали поэты.
Если же и мы решились бы прозаическим словом украшать те же подвиги, то, может быть, явились бы на втором плане. Итак, об этом, по означенной причине, мне кажется, можно умолчать, хотя и это имеет свое достоинство. Но о том, чего не брал за предмет ни один поэт и за что, хваля достойных, не увенчал их достойною славою, – что остается в забвении, – о том, мне кажется, надобно вспомнить в похвальной речи и вызвать других, которые бы, соответственно делам, изложили это в одах и в иных стихотворениях.