Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…

Вера вытащила из шкафчика белую скатерть и отправилась накрывать стол в гостиную. Они единственные нарочито вели себя за столом, как аристократы – ели красиво, медленно, как в кино, с разговорами, с обсуждением семейных дел, почтительно прислуживая друг другу. – «Дорогая, кофе?» – «Пожалуйста». – «Может быть, подрезать хлеба?» – «Спасибо, достаточно…»

Когда стол уже был сервирован для завтрака, зазвенели два будильника – под ухом у Романа и на тумбочке у кровати Марины. Вера села во главе стола и застыла, глядя на дверь гостиной. Все было, как и должно было быть.

Первым вошел Роман. Он не чесал грудь и не зевал во весь рот, как это делает плебс. На нем была мягкая клетчатая куртка от домашнего костюма. Волосы причесаны, гладко выбритые щеки пахнут одеколоном. Перед его столовыми приборами предусмотрительно положена газета.

Вчерашняя вечерняя газета, которую он не успел прочитать. Утреннюю первой читала фрау Шульце.

Роман поцеловал Веру в затылок, сел на свое место, развернул газету. Теперь оставалось дождаться выхода дочери.

Марина выпорхнула в пеньюаре.

Вера с удовольствием оглядела ее: роскошная блондинка, настоящая «гретхен»! В последнее время просто расцвела, только под глазами – синие тени. Бедная девочка тоже не высыпается…

Дай ей Бог хорошего парня, а еще лучше – богатого и зрелого банковского служащего или просто нормального обеспеченного мужчину, и можно было бы наконец расслабиться.

Марина поочередно чмокнула родителей, влезла на кресло с ногами, ухватилась за чашку. Можно было начинать завтрак. Вера принялась намазывать гренки маслом и джемом, раскладывать их по тарелкам.

Перед этим семья всегда пила сок и глотала по таблетке витаминов.

Роман отложил газету.

– Тебе сегодня к которому часу? – задала вопрос Вера – так, будто переместила первую пешку в шахматной партии с Е-2 на клетку Е-4.

– Как всегда, – сказал Роман, передвигая свою пешку на те же привычные для начала игры клетки. – Лекция начинается в девять. Вернусь последней электричкой.

– Хорошо выспался? – продолжала свою партию Вера.

– Да. Замечательно. А ты?

– Не очень. Татьяна разбудила. Она такая неуклюжая – когда возвращается, обязательно весь дом перебудит, – сказала Вера. – Скорее бы нам выбраться отсюда.

– Ну, мы здесь не так уж и давно, дорогая, – сказал Роман. – Ко всему нужно приспособиться. Не все сразу…

Здесь можно было прекратить ходы, ведь тема щекотливая, с ней можно дойти и до «мата», а этого в семье не предусматривалось.

– Какие планы у тебя? – переключилась Вера на дочь. – Ждать к ужину?

Марина подняла глаза, ход был за ней:

– Ма, пойми: мне трудно мотаться сюда каждый день. У меня работа. Я ночую у Регины – у нее своя квартира в центре. А еще – курсы иностранного. Зачем мне болтаться по электричкам? Буду через пару дней. Мы как раз готовим важный проект для шефа – я должна себя хорошо зарекомендовать.

– Ты себя выматываешь… – заметила Вера и вздохнула: на сегодняшний день их двадцатилетняя девочка зарабатывала больше родителей, и с этим трудно было смириться.

Марина улыбнулась и пожала плечами.

Завтрак продолжался.

Семья еще немного поговорила о лекциях Романа Ивановича и о студентах, которые мало чем отличаются от своих сверстников в любой другой стране мира.

Роман рассказал несколько курьезных историй о студенческом туалете, где порой хорошенько попахивает марихуаной, о декане – «замечательном мужике», с которым он часто обедает в ресторанчике напротив университетского сада и до хрипоты спорит по поводу переводов Бродского на немецкий.

Вера так же подробно и обстоятельно ответила на несколько вопросов о своих успехах в местном оркестре и о подготовке ко Дню города, когда их музыкальный коллектив должен будет ехать на платформах грузовиков, украшенных цветами.

Затем пришло время раздачи бутербродов. Вера всегда аккуратно заворачивала их в фольгу и укладывала в маленькие пластмассовые контейнеры. Марина обычно отказывалась, мол, их на фирме кормят бесплатными обедами. Роман обычно благодарно поглаживал жену по плечу…

Два поцелуя на пороге – и Вера оставалась одна.

Начинала собираться. Но перед этим снова заваривала кофе на кухне.

Делала это только ради того, чтобы дождаться хозяйку фрау Шульце и лишний раз в милой утренней болтовне о том да о сем намекнуть, что они здесь временно. И когда-нибудь пригласят уважаемую фрау к себе в гости.

В собственный дом. В благодарность за гостеприимство…

Попрощавшись с женой и дочерью, которая всегда находила причины, чтобы не ехать в электричке вместе с отцом, Роман Иванович несколько минут спортивной походкой шел к симпатичному вокзальчику, где садился в электричку. Изнутри вагоны пахли, как цветник, и Роман проводил сорок минут в приятной душистой колыбели. В раздумьях. В планах на будущее…

…«Мне всего лишь сорок два…

Даст Бог, я проживу еще столько же в этой благодатной стране. То есть – добрая часть жизни еще впереди!

Ясное дело, сейчас не очень приятно вставать в семь утра, трястись в электричке, но скоро я буду преодолевать расстояния на машине, как все нормальные граждане.