Я знаю, кто убил Лору Палмер (СИ)

Собаченька разлепила небесно-голубые глаза — наверняка ее отцом был очередной беглый хаски — и застучала хвостом по мокрому асфальту. Яна пошарила в кармане и нашла только вафельную конфету в замызганном фантике. Предложила собаке. Та обнюхала ее ладонь, конфету, лизнула, облила слюнями ее юбку, а потом укоризненно вздохнула и увалилась обратно под лавку. Яна фыркнула и съела конфету сама.

Вкусная была конфета.

До свечной лавки она добрела почти через час. Солнце припекало и пришлось скинуть синтетический меховой жакет. Яна хотела выбросить его по дороге, потому что ей все равно осталось жить несколько часов, но неожиданно стало жалко жакет, серебряные пуговицы с черепами, которые она к нему пришивала, и красный шелковый подклад. И к вечеру могло похолодать; и нет ничего глупее, чем превращаться в простывшую Офелию.

Она толкнула дверь. Радостно зазвенел колокольчик, и Яна пожалела, что не взяла с собой музыку ветра из проката. Могла бы подарить.

Лавка была пуста, только из подсобки доносился шорох и глупое девичье хихиканье. Яна закатила глаза и стала разглядывать витрины.

Вот свечи из белого пчелиного воска. Такие горят мягко и не оставляют следов на бархате. А вот хорошая черная свеча с шалфеем, она бы подошла для очистки, но она, мать ее, парафиновая. Яна не хотела пачкать полы, к тому же с парафином и колдовство получалось неправильным. Монстры не боялись таких свечей.

Свечи в виде медвежат. Свечи в виде сердечек. Свечи в виде пыльных красных столбиков, стыдливо задвинутая в угол золотая свеча в виде кисти с выставленным средним пальцем.

Листы вощины были сложены в распакованной коробке за стойкой. Можно купить, и она даже успеет накрутить свечей с какими угодно травами. Или все-таки нужно позвать мальчишку, который здесь торговал в последние полгода, пусть он ей рассказывает, какие свечи помогают от зла.

— Эй, я вообще-то здесь стою!

Шорох в подсобке на мгновение затих, а потом послышался быстрый возбужденный шепот. За ним — снова хихиканье.

Наконец дверь открылась. Девчонку Яна не разглядела — она осталась в полутьме, поправляя одежду, а вот мальчик успел застегнуться и даже сделать серьезное лицо. Белые волосы завязаны в хвостик, черная джинсовая рубашка отглажена. Он щурил светлые, почти белые глаза и явно пытался ее вспомнить. Вспомнил, узнал. И улыбнулся.

— Милая-незабвенная Яна! Вы все еще не заработали на оплату электричества?

— Я твоей хозяйке пожалуюсь, — пригрозила она. — Поедешь обратно в деревню, будешь свинкам хвосты в колечки закручивать.

— Они рождаются с колечками, — тяжело вздохнул он. — Так что в деревне делать нечего. И если меня отсюда уволят — придется всех убить и стать маньяком. Ну или актером, но по-моему маньяком лучше.

Она знала продавца, они даже как-то пили кофе на вокзале. Мальчишку звали Виком, он приезжал на подработки из соседней деревни. В прошлый раз расспрашивал ее про медицинский колледж, и Яна удивлялась, как такой веселый мальчик может так долго задавать такие нудные вопросы и так по-взрослому хмуриться. Еще он просил у нее «Гамлета» Козинцева, вроде ему для какой-то школьной постановки было нужно, но Яна отказала. Ей было стыдно признаваться, что она напилась и утопила кассету в реке. И кассету ей до сих пор было ужасно жалко.

— Тебе не понравится быть маньяком, — фыркнула она. — Мне нужна черная, красная и зеленая свечи. Из воска. Если есть готовые с травами — совсем хорошо.

— Хорошо — это хорошо, — философски ответил он и полез под прилавок.

В это время хлопнула дверь подсобки. Яна обернулась и встретилась взглядом с голубоглазой девчонкой в пушистом лиловом свитере. Улыбка у нее мечтательная, по щекам размазаны блестки от стершейся помады. Серая коса, подвязанная черной бархатной лентой, растрепалась. Яна только завистливо вздохнула. Ей тоже хотелось тискаться с Лемом в какой-нибудь подсобке, глупо хихикать и ни о чем не думать.

И не умирать. Никогда не умирать.

— Давайте я вам сам сверну? — глухо донеслось из-за стойки. — Я фитили нашел и вощину крашеную.

Он выпрямился. С его шеи свисали свернутые петлей алые шнурки.

— Сворачивай, — кивнула Яна. — Так даже лучше, у меня шалфей с собой есть.

— А нивяник? — прошептала девочка.

— Ты где видела свечу с ромашкой? — строго спросила Яна.

— Почему бы и нет, — пожала плечами она. — А еще анютины глазки — чтобы мечтать. Я играю Офелию через неделю. В моей роли просто нет ничего про шалфей.

— Угу, — поежилась Яна. — Не играешь.

— Почему это? — обиделась девочка.

— У тебя волосы неподходящие. Офелию может играть только блондинка.

Вик за стойкой хрюкнул и зачем-то развернул к себе стоящее рядом зеркальце.

— Думаешь, из Мари получится Офелия лучше, чем из меня? — нахмурилась девочка.

— Не, — ответил Вик, расстилая зеленый резиновый коврик. — Она ж не потонет.

— Дурак, — вздохнула девочка. — Мари — наш режиссер. И вот он ее не любит.

— Гамлета играешь? — дежурно поинтересовалась Яна, глядя, как он быстро раскладывает сухие стебли вокруг алого фитиля.

— Ага, вроде того. Смотрите, вот так травы нормально или еще насовать?