Я знаю твой секрет (СИ)

Может, бросить всё, послать к чёрту и жить дальше? Оставить мёртвых и их секреты. Просто вернуться в колледж и попытаться наладить отношения с Ятеном? Однако, несмотря на эту минутную слабость, я прекрасно осознавала, что пожалею, если убегу. Мне нужна была правда, чтобы спокойно жить дальше. И единственный способ получить ответы на все мои вопросы — поговорить с человеком, который не хотел меня знать тринадцать лет… Я просто обязана была это сделать!

***

Тюрьма Косуга располагалась на севере Токио, на окраине квартала, где пересекалось шоссе и железная дорога. Сами корпуса напоминали неприступный бастион, возвышавшиеся за двумя оградами — высокой бетонной и декоративной кирпичной с ажурными решётками, вид которых невольно заставлял отбросить все мысли о возможности побега. От этих казённых, серых стен веяло едкой безнадёгой и отчаяньем пауков в стеклянной банке, вынужденных бороться за своё существование в ограниченном и замкнутом мирке.

Прежде чем я добралась до комнаты, где в отдельных кабинках, разделённых стеклом, заключённые встречались со своими посетителями, мне пришлось пройти личный досмотр и настоящий лабиринт коридоров, пахнущих хлоркой, а также бесчисленное количество открывающихся и закрывающихся дверей. Мне было не по себе от бесстрастных лиц охранников с приклеенными улыбками и невероятно вежливым обхождением: «Прошу сюда, госпожа», «Осторожнее, госпожа», «Пожалуйста, подождите здесь». Почему-то у меня сложилось впечатление, что эти люди могли владеть дубинками так же безупречно, как и умением держать себя, особо не меняясь в лице.

Стараясь ни на кого не смотреть, я заняла свободную кабинку и не успела даже перевести дух, как в комнату для свиданий вошёл мой отец. Мои руки тут же похолодели, а по спине вниз пробежали мурашки. В целом он не изменился, если судить по фотографиям в молодости… Только чёрные волосы поседели и стали намного короче, а на лице добавилось морщин. В остальном же это был совершенно незнакомый мне человек, какой-то непонятной волей судьбы ставший моим отцом.

Он сел на стул и коснулся рукой разделяющего нас стекла, как будто хотел потрогать мою щеку. А затем прикрыл свой рот, словно сдерживая рвущийся наружу крик. Когда отец вновь поднял на меня глаза, я увидела, как две крупные слезинки стекают по его лицу и падают на пол.

— Господи, Минако! Ты… ты так похожа на… на Акихо! — выдохнул он, утирая слёзы. — Я… я даже представить себе не мог… что ты так выросла… — отец бросил взгляд на свои руки. — Я… запомнил её именно такой…

Я задрожала. Да, действительно… Мы были очень похожи с мамой, если не брать во внимание мои длинные золотистые волосы. Я тоже запомнила её именно такой…

— Я… я рад, что ты решила навестить меня, — продолжал говорить отец, глядя куда-то в сторону. — Все эти годы я не переставал думать о тебе… Здесь… здесь такое место, которое располагает к долгим размышлениям…

«Почему же ты даже не попытался мне написать или как-то связаться?!» — хотела закричать я, но во время сдержалась. И вместо этого выдавила лишь вежливое:

— Как у тебя дела? С тобой хорошо обращаются?

Он натянуто улыбнулся, отчего в уголках глаз собрались лучики морщинок.

— Тринадцать лет — это долгий срок, Минако, — вздохнул отец, качая головой. Я вдруг заметила, что она у него непроизвольно подрагивала, а взгляд долго не фокусировался на чём-то одном. — За это время в подобном месте понятие «хорошо» очень сильно видоизменяется, и ты уже не представляешь, что может быть по-другому… Человек может привыкнуть к самым нечеловеческим условиям, и, пока он жив, будет верить, что мир состоит из боли и воспоминаний…

Я смахнула набежавшую слезинку. Господи! Внезапно мне захотелось его обнять, разрыдаться, выслушать и рассказать о своей жизни, которая прошла вдали от него… Чтобы он пожалел меня… Сказал, что ему жаль того, что произошло и всех этих лет… Я захотела этого так отчаянно сильно, как будто мне нужно было избавиться от прожигающего насквозь раскалённого ножа. Ведь теперь из нашей семьи в живых осталось только нас двое… Был ли на свете человек роднее, чем Сатоши Айно?

«Чтобы стать по-настоящему родными, не обязательно иметь общие гены», — раздался в моей голове надменный голос Ятена. Но я постаралась отогнать это внезапное наваждение.

— Кстати, о воспоминаниях… — выдавила я, вновь смахивая набежавшие слезы. — Ты помнишь, у нас был белый кот Артемис? — я засмеялась и покраснела, воспоминание далось мне нелегко. — У него ещё было такое забавное пятно на лбу, напоминавшее полумесяц…

— Артемис… — прошептал он, глядя перед собой в пространство.

— Да, наш кот. Я ещё воображала, что он умеет говорить, и показывала вам с мамой волшебные фокусы с его участием… Ты помнишь, он исчез… незадолго до той ночи… — я собралась с силами. — О, папа! Ты ведь этого не делал, правда?

Внезапно отец дёрнулся, как будто от укуса и его лицо застыло, напоминая посмертную маску.

— Я бы никогда не причинил Акихо вреда… — он отвернулся. — Лучше бы я умер сам…

— Ты же хочешь отсюда выйти?

— Конечно…