Я

Я подошел ближе к скелету. Мне было очень страшно, сердце так и прыгало в груди, хотелось бежать, бежать без оглядки. Но я взял себя в руки. Вытянув указательный палец правой руки, я медленно начал приближать его к черепу. Конечности мои слегка дрожали, но я подавил это. Я твердо решил побороть свой страх, и я пойду до конца. Наименее противным местом мне показался центр лба. Прикасаться, например, к зубам или рогам мне совсем не хотелось. Ибо казалось, что вот–вот скелет шевельнется и ловким движением челюстей отхватит мне палец. Мое тело было напряжено, готовое в случае малейшей опасности отскочить как можно дальше и бежать как можно быстрее. Мыслей вступить в схватку у меня не возникало, было бы глупо подвергать себя такой опасности, не зная, с чем я буду иметь дело и как мне с этим бороться. Этот вариант оставался на случай безвыходной ситуации. Вдруг, меня посетило ощущение дежавю. Где–то и когда–то со мной уже происходило нечто подобное. Я уже испытывал все эти чувства. И я вдруг понял, что у меня все получится. Точнее я знал. И тогда я знал. И быть может, всегда это знал… Тем временем мой палец остановился в сантиметре от черепа. Я на пару мгновений замер, затем резко, одним махом, коснулся лба скелета и тут же отдернул руку, отскочив при этом на значительное расстояние. Ничего не произошло. Тогда я вновь приблизился к останкам и медленно, но чуть быстрее и решительнее чем в прошлый раз прикоснулся пальцем к черепу. На этот раз я не стал отдергивать руку и отскакивать, а подержал ее с минуту, затем убрал. Осмотрел внимательно останки со всех сторон, начал их ощупывать всеми пальцами правой руки. Кости были теплыми, почти горячими, очень сухими и шершавыми. Окончательно осмелев, я попытался приподнять его левую руку. Осторожно, чтоб не сломать и не потревожить. Все же некое уважение к останкам во мне присутствовало. Рука не поддавалась, видимо хрящи тоже засохли и затвердели, приняв такое положение. И я прекратил свои попытки. Страх ушел. Осталось лишь уважение и некий остаток, нет, не боязнь, всего лишь осторожность и некоторая брезгливость. Слишком мало времени прошло и слишком глубоко во мне сидели эти чувства.

Я сел рядом со скелетом, примерно в той же позе что и он. Почти как два приятеля, подумалось мне вдруг. Я сидел, расслабившись, и ни о чем не думал. Уставился в одну точку перед собой, но ничего не видел, точнее не замечал.

Через некоторое время я поймал себя на мысли что совершенно не слежу за окружающей меня обстановкой в целом и за останками в частности. Зачем? Ведь это был мой мир, ставший мне теперь уже таким родным и знакомым, почти домом. Таким большим и необъятным и таким крошечным и уютным одновременно. Мне надоело сидеть, ноги затекли и я встал. Собрался уже было уходить, сделал два шага вперед, но тут же обернулся, в один прыжок оказался вновь перед скелетом. Повинуясь какой–то странной гамме чувств, я вдруг резко отломил часть центрального рога, он оказался весьма хрупким и легко поддался. Повертел в руках с минуту, осмотрел со всех сторон и положил в правый карман штанов. Ощутив приятную тяжесть и объем, я похлопал по карману, радуясь, что тот не пустой, и бодро, слегка подпрыгивая, зашагал прочь от этого места. Я ни разу не обернулся. Теперь у меня был небольшой трофей, в память о большой победе. Быть может, самой главной в жизни, победе над собой. И вот теперь я «перешагнул на восьмую клетку». Надел «корону». Но не из рогов, а просто корону. Путь закончен. Теперь можно оглянуться назад и посмотреть на него с высоты пьедестала. Ну что ж, по старинному обычаю «присядем на дорожку».

Глава 19. Замена счастию она?

Я шел, бесцельно разглядывая окрестности. Как быстро человек ко всему привыкает. Вот и я привык к этому миру и принял его. И он принял меня. Мне нужно было время, что бы сознание мое переварило все события, которые произошли со мной. Чтоб все мои мысли и теории аккуратно улеглись по полочкам, и я смог бы их все еще раз осмотреть внимательно, со всех сторон. Тогда я обязательно увижу что–то новое и приму окончательное решение. Определенно, я уже вырос из этого мира, он стал слишком тесен для меня. Мне больше нечего здесь делать. Я уже все сделал, остались последние штрихи.