Я

Ночь. Но на улице светло от бесчисленных пожаров. Кругом хаос и прах, прах и пепел большими хлопьями падают с неба, оседая на моем лице, одежде, застревая в волосах. Горячий воздух обдает лицо. Я стою посреди города, разрушенного до основания, лишь невысокие обломки стен торчат то там, то тут с вывороченными кирпичными внутренностями. Повсюду горят или догорают обломки зданий, предметов. Уже даже невозможно определить, что именно послужило пищей огню. Вокруг меня бегают и кричат люди, лежат изуродованные человеческие скелеты с коронами из рогов на черепах. Вот в пяти метрах передо мной дико заорал какой–то мужчина и схватился руками за голову, из которой стали пробиваться рога, больше десятка, по периметру черепа, образуя дьявольскую корону. Крик начал таять и вместе с ним стала таять плоть этого мужчины, превращаясь в прах, прям вместе с одеждой, обнажая еще один страшный скелет, коими было усеяно все вокруг. Тем временем рога выросли до определенного размера. Спереди надо лбом они были самыми длинными — около 15–20 сантиметров, к затылку же они постепенно уменьшались до 3–5 сантиметров. Помимо рогов, у человека выросли верхние и нижние клыки, выпирая на несколько миллиметров над остальными зубами. Тело начало плавно опускаться, прислонившись спиной к кирпичной стене, и трансформация закончилась. От встряски плоть окончательно отстала от обезображенного скелета и стала осыпаться небольшими кусками, которые падая, разбивались на хлопья и, подхваченные потоками теплого воздуха вздымались в серое небо, подсвеченное пожарами и усыпанное тучами такого же праха и пепла, который затем медленно, словно снег, падал обратно на грешную землю.

Вот еще один вдруг остановился и закричал. Та же картина. Больше он никуда не побежит, часть его будет лежать тут, на земле, а другая летать в этой теплой, душной атмосфере. Люди выборочно начинали превращаться, в этом не было видно никакой логики, почему одни превращаются, а другие — нет? Может это случится позже? Но тогда почему одни позже, другие раньше?

Кругом был хаос, все бежали куда–то и от чего–то неведомого. Страх висел в воздухе и давил на грудь, мешая дышать. Я тоже побежал. Просто вперед. Я не знал, куда и зачем я бегу, поможет ли мне это или меня постигнет та же участь, и я умру здесь и сейчас? Это было не так важно. Инстинкт заставлял меня бежать, у меня появилась цель, которая позволяла мне держать себя в руках. Сосредоточиться на себе. Я не знал природу этого явления, но на всякий случай избегал контакта с мертвыми или начинающими превращаться. Как только кто–нибудь рядом со мной начинал кричать, не просто от страха, а по–особому, этот крик не спутаешь ни с чем — я шарахался от этого человека как от чумного, не позволяя ему прикоснуться ко мне и задеть меня руками, которые эти несчастные протягивали, видимо в надежде на помощь. Теперь на бегу я мог задуматься над происходящим. Мысли мои крутились в голове с бешеной скоростью. Что происходит вокруг? Химическое оружие? Тогда откуда рога? На вид это были самые настоящие костяные выросты. Может это какое–то биологическое оружие? Но скорость реакции… Человек превращается в голый скелет секунд за 30, слишком быстро для биологических процессов. Ведь рога вырастают прямо на глазах! Хотя я, конечно же, не специалист в этих областях и утверждать наверняка не могу. Поэтому нельзя исключать эти варианты. Как и религиозный вариант с концом света или карой Господней. Эти размышления помогли мне немного успокоиться. Но ситуация нисколько не прояснилась. И я по–прежнему бежал среди этого хаоса, стараясь не думать о том, что меня может постигнуть та же участь. Кое–где я встречал и детские скелеты, они были изуродованы точно так же как и взрослые. Поэтому гипотеза о наказании грешников тоже не нашла должного подтверждения. Изредка мне попадались целые семьи, по трое, четверо, они лежали рядышком, иногда обнявшись и держа детские скелетики на руках. Справа от меня вдруг начал превращаться ребенок, которого нес на руках мужчина. Примерно через 30 секунд обезумевший отец, прижимающий к груди рогатый скелет своего маленького сына, окончательно остановился и упал на колени, согнувшись пополам, крича и рыдая. Ему уже было все равно, через минуту и он разделил участь сына, оставив после себя душераздирающую скульптуру, своего рода памятник отцовской любви. Рогатый скелет взрослого человека, стоящий на коленях и склонившийся над скелетиком ребенка, который так и лежал на его ногах. Интересно, что все рогатые скелеты не разваливались, сохраняя, по–видимому, хрящи и суставы.

А я побежал дальше. Некогда было переживать и сочувствовать.

Глава 2. Убежище