Яблоки Тюринга

которые мы одни за другим стёрли с лица Земли... Лишь на моей памяти мы из-за мяса истребили, изничтожили диких шимпанзе - древний, пользующийся орудиями

вид. Мы развились на переполненной планете, а теперь мы по всем им скучаем.

  - Многие задумываются, есть ли у "орлят" душа, - сказал я. - Фома Аквинский говорил...

  Брат отмахнулся от упоминаний о Фоме Аквинском.

  - Знаешь, в каком-то смысле наши чувства насчёт SETI всегда были теологическими, явно или нет. Мы искали Бога в небе - ну, или какой-то технологический

эквивалент. Кого-то, кто бы о нас позаботился. Но нам не суждено было Его найти. Мы собирались либо вообще никого не найти, либо найти новую категорию

сущностей, что-то среднее между нами и ангелами. "Орлятам" нет никакого дела до нас, до наших мечтаний о Боге. Этого-то люди не видят. И с этим людям в

конечном счёте придётся иметь дело.

  Он бросил взгляд на потолок - полагаю, посмотрел на проекцию туманности Орла.

  - И они не окажутся кем-то вроде нас. Чёрт, в каком месте они живут! Не как здесь. Рукав Стрельца делает полный оборот вокруг центра Галактики, он

полон пыли, облаков и молодых звёзд. Да что там - саму туманность Орла освещают звёзды возрастом лишь в несколько миллионов лет. Должно быть, там потрясающее

небо, медленно взрывающееся... совсем не как у нас: постепенно вращающиеся точечные лампочки, как внутри компьютера. Неудивительно, что мы начали с астрологии

и астрономии. Можешь представить, насколько будет отличаться их мышление, раз мы с ними выросли под таким разным небесами?

  Я крякнул.

  - Нам никогда не узнать. Не раньше, чем через шесть тысяч лет.

  - Может быть. Зависит от того, что мы найдём в этом сигнале. Ещё "колы"?

  Но я и первую банку не открыл.

  Так и прошёл тот день. Мы не говорили ни о чём другом, кроме сигнала - ни о том, с кем он встречается, ни о моей семье, жене и мальчишках, ни о том,

как мы учим язык жестов специально для общения с малышкой Ханной. Сигнал из Орла был нечеловеческим, он был абстракцией. В нём не было ничего, что можно

было увидеть или потрогать; его и услышать-то было нельзя без причудливой компьютерной обработки. Но сигнал был всем, что заполнило разум Уилсона. Таким

уж тот был.

  И, в ретроспективе, это был самый счастливый период его жизни. Помоги ему Бог.

 

  2026

 

  - Тебе нужна моя помощь, ведь так?

  Уилсон стоял в дверях. На нём был пиджак и небрежно завязанный галстук. С головы до пят профессор. Но глазки бегали.

  - С чего ты взял?

  - А зачем ещё ты бы мог прийти? В гости ты никогда не приходишь.

  Что же, это было правдой. Он практически никогда не слал писем и не звонил. Думаю, мои жена и дети не видели его с похорон отца шестью годами ранее.

  Он обдумал мои слова, затем ухмыльнулся.

  - Разумный вывод, учитывая прошлые наблюдения. Можно войти?

  Я провёл его через гостиную до кабинета. Сыновья, на тот момент двенадцати и тринадцати лет, играли в голографический бокс двумя однофутовыми бойцами,

повторяющими прямо на середине комнаты все движения ребят. Я представил детям Уилсона. Они едва вспомнили его, и я не был уверен, что он помнит их. Мальчики

жестами показали друг другу "ну и ботан!", в приблизительном переводе.

  Уилсон заметил жесты.

  - Что они делают? Это какая-то игра?

  Я не удивился, что он не знает.

  - Это британский язык жестов. Мы учили его несколько лет - вообще-то, с похорон отца. Мы встретили там Барри и его жену и узнали, что у них глухая

девочка. Её зовут Ханна, помнишь? Теперь ей восемь. Мне кажется, детям нравится его изучать. Знаешь, в этом своя ирония: ты работаешь над многомиллиардным

проектом по разговору с инопланетянами в шести тысячах световых лет, и тебя не смущает, что ты не можешь общаться с маленькой девочкой из собственной семьи.

  Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Я произносил слова, которые для него совершенно ничего не значили - ни интеллектуально, ни эмоционально.

Это же Уилсон.

  Он сразу заговорил о работе.

  - У нас есть данные за шесть лет - шесть импульсов, каждый продолжительностью в секунду. В них огромное количество информации. "Орлята" пользуются

техникой вроде мультиплексирования разделением волн, когда сигнал разделяется на секции каждая шириной около килогерца. Мы извлекли гигабайты...

  На этом я сдался. Я отлучился налить нам кофе, а когда вернулся в кабинет, Уилсон стоял там же, где я его оставил - словно робот, которого выключили.

Он взял чашку и сел.

  - Гигабайты? - подтолкнул я его.

  - Гигабайты. Просто для сравнения - вся Британская энциклопедия занимает лишь один гигабайт. Проблема в том, что мы не можем найти в них смысл.

  - А с чего вы взяли, что это не просто шум?

  - У нас есть для этого тесты. Теория информации. Как ни странно, основана на экспериментальной работе по общению с дельфинами.

  Он выудил из кармана наладонник и показал мне некоторые результаты.

  Первый график оказался достаточно простым. Он назывался "график Зипфа". Вы разделяете сообщение на что-нибудь, что походит на элементы - например,