Яблоко Евы

И Ева поняла: вся проблема ее жизни — это отношения с мужчинами. Она искала в них Бога, которого могла бы боготворить, а находила лишь слабых людей. Она искала в них Отца — мир, в котором можно спрятаться, в котором можно раствориться. Но такие мужчины — миф, их не бывает. Она разочаровывалась и страдала. А другого, впрочем, и быть не могло.

Она искала Бога… Но почему она сразу не шла к Нему? Почему она искала Бога в человеке, в мужчине, и не обращала внимания на то, что Он рядом. Как счастье… Он и есть — Счастье. Тот, в ком можно раствориться, Тот, кого можно боготворить, Тот, кого можно любить со всей страстностью, на которую только способна ее душа.

У Бога есть план. У Него есть план на каждого из нас. И каков Его план на Еву?.. Она искала Бога. Его план для Евы — она должна была Его найти. И она нашла, нашла, чтобы любить, чтобы боготворить, служить ему. Ева поняла, почувствовала свое предназначение. Она стояла на коленях перед алтарем, и слезы счастья сбегали по ее лицу…

— Господи, милостивый и милосердный, — шептала она, — я пришла к Тебе. Я пришла, чтобы остаться с Тобой навсегда. Мне больше не нужны мужчины. Никакие. Никогда. Я больше не хочу их знать. Ты — единственное, что я хочу знать, Тебе я хочу принадлежать всецело. Прими, Господи, меня в свои объятия. Сегодня я умерла для мира, чтобы родиться для Тебя одного. Господи, не откажи… Господи, я люблю Тебя! Я люблю Тебя всей силой своей души, каждой ее толикой, каждым ее движением. Ее дыхание, Господи, это моя любовь к Тебе! Я люблю Тебя, и я счастлива своей любовью! Слышишь меня, Господи! Я могу быть теперь лишь Твоей невестой! Лишь Твоей суженой! Как же, должно быть, счастливы монахини, которые отдали Тебе себя нетронутыми… Как же, наверное, они счастливы! Пусть я не такая, пусть я испорченная, пусть Ты никогда не будешь любить меня так, как ты любишь их, но я, все равно, отныне и навсегда буду принадлежать только Тебе! Только Тебе! И не знает тот, кто не отказывался от Тебя, сколь Ты велик и прекрасен! И не знает тот, кто не предавал Тебя, сколь Ты добр и милосерден! И не знает тот, кто не пытался искать Тебя там, где Тебя нет, какое счастье, когда обретаешь Тебя — единое зерно среди мириад плевел! Я отказывалась, я предавала, я искала Тебя там, где не следовало искать… Я сделала все, чего не следовало делать. И сегодня прежняя Ева умерла. Сегодня я Твоя Ева, новая, любящая, очищенная Твоею любовью… Спасибо, Господи! Спасибо…

Ева продолжала шептать эти слова, стоя на коленях перед алтарем. Загадочный, закатный солнечный свет шел откуда-то сверху. Словно божественные руки ласкали и убаюкивали Еву. А она шептала, шептала… свои признания. Сегодня она, наконец, смогла полюбить. Полюбить по-настоящему. Не физической страстью, не разумом, а сердцем…

— Главное — никогда не отказываться от своей любви… Никогда… Что бы ни случилось…

Любить… До последней минуты, до последнего вздоха… Любить… Ибо Бог есть любовь… Завет любви между тобой и Богом… — Ева услышала голос, которым, казалось, говорило само ее сердце.

Она подняла глаза и… увидела Ангела. Он стоял прямо перед ней — юноша, прекрасный, как сияние солнца. В белых одеждах, с ослепительно белыми крыльями за спиной. От него исходило сияние, которое Ева с трудом могла выдержать, но не могла оторваться. Ее глаза слезились, но она бы продолжала любоваться им, даже если бы он выжег их до самых глазниц.

— Ты слышишь меня? — растерянно, смущаясь самого своего голоса, спросила Ева.

— Я всегда слышу тебя, — улыбнулся Ангел. — Я слышу даже твои мысли…

— Ты пришел, чтобы принять мое обещание? — неуверенно спросила Ева.

— Да, — коротко ответил Ангел.

Ева почувствовала блаженную улыбку на своем лице.

— И ты принимаешь мое обещание быть верной Богу и только Ему?..

Какая-то едва уловимая тень пробежала по лицу Ангела, но Ева не заметила этого.

— Принимаю, — сказал он, слегка кивнув головой.

— Я теперь принадлежу только Богу, и никому больше! — Ева беззвучно рассмеялась.

— Да, — сказал Ангел и чуть отступил назад.

— И я буду счастлива?! — воскликнула Ева, совершено не ожидая, что ответ может оказаться каким-то другим.

Ангел отступил еще на шаг, потом на два, чуть сгорбился. Сияние стало заметно слабее. Его лицо посуровело. Он стал медленно отворачиваться. Но, казалось, он не мог этого сделать, не мог оторвать свой взгляд от глаз Евы. Ева держала его, подобно натянутому над пропастью канату — от глаз к глазам. В последний миг лицо Ангела еще более исказилось, приобрело странные, неестественные черты. Он словно умирал, отрывая свой взгляд от глаз Евы, словно вырывал его из ее глаз с самой своей жизнью.

— Все не так просто, Ева… Все не так просто… — услышала она в последний миг и очнулась.

Ева снова была одна — на коленях перед алтарем. Никого вокруг. Только несколько старушек у входа оживленно обсуждали Яблочный Спас. Да еще какой-то странный горбун суетился чуть впереди, возле иконы Спасителя.