Яблоко седьмого дня

— Любой мужчина умеет двигать нижней частью своего тела, особенно вперед и назад. Так что не вижу в этом проблемы. Идём? — Начо встав, отодвинул стул и протянул мне руку.

— Идём. — Ответила я, все еще пылая от его комментария.

Тело Начо было жесткое как скала, это я поняла еще тогда когда прижалась к его спине сидя на байке. Его огромные руки обнимали меня за талию, обещая не выпускать.

— Начо, а кто поет эту песню? — Спросила я.

— Maná — Labios compartidos.

— А ты можешь перевести, о чем она?

— О manzana, это очень откровенная песня. — Мы покачивали бедрами, и в таком положении Начо положил мою голову себе на грудь, и стал переводить каждое слово этой песни мне на ухо.

Любовь моя

Если я под толчками твоих ног,

Если я погружен в качание бедер,

Это небо, это мое небо.

Сбежавшая любовь,

Берешь меня, оставляешь меня, выжимаешь из меня все и отбрасываешь в сторону

Ты уходишь на другие небеса и возвращаешься подобно птице колибри,

Держишь меня как собаку у своих ног.

Еще раз мой неразумный рот

Снова оказывается на твоей коже,

Твой рот устремляется ко мне и возбуждает

Я снова падаю, от твоей груди до твоих ног.

Поделенные губы, разделенные губы, моя любовь,

Я не могу делить с кем-то твои губы,

Которые делю обманом, и я делю свои дни и свою боль

Я больше не могу делить твои губы,

О любовь, о любовь, разделенная.

Мутированная любовь

Любовники с правом и без права владеть тобой постоянно

А я всегда должен терпеливо ждать

Куска, который мне перепадет от тебя.

Молнии и спиртное,

Одинокими голосами я заплачу под солнцем,

Мой рот — горящий, измученный,

Ты раздеваешься, ангел фея, потом ты уходишь.

Еще раз мой неразумный рот

Снова оказывается на твоей медовой коже,

Твой рот устремляется ко мне, заставляет страдать

Я снова падаю от твоей груди до твоих ног

Поделенные губы, разделенные губы, моя любовь,

Я не могу делить с кем-то твои губы,

Которые делю обманом, и я делю свои дни и свою боль

Я больше не могу делить твои губы,

Разрази меня громом,

Лучше навсегда забудь меня моя любовь,

Но я больше не могу ни с кем делить твои губы,

Делить твои поцелуи…

Разделенные губы…

Я люблю тебя со всей искренностью, без меры,

Я люблю тебя хотя бы и разделенную,

Твои губы имеют власть.

Я люблю тебя со всей искренностью, без меры,

Я люблю тебя хотя бы и разделенную,

И ты по-прежнему имеешь контроль.

Температура моего тела поднялась до критической отметки. Начо знал что делал. Его голос вперемешку с текстом этой песни очень сильно возбудили меня. Но когда кто — то в зале стал подсвистывать нам, Начо нахмурился и мы перестали танцевать.

— Чем еще хочешь сегодня заняться? — Спросил у меня Начо, после того как мы вернулись за свой столик.

— Не знаю. У тебя есть предложения? — Я пожала плечами и отвела в сторону глаза.

— Manzana я понимаю, что страшен как дьявол, но тебе не стоит меня бояться. Я пугаю своим видом всех niños на нашей улице. Меня бояться все кроме Луины, ее губки улыбаются при виде меня.

— Видишь, я тоже улыбаюсь, и совсем тебя не боюсь. — И это была правда.

— Я могу быть очень нежным, если ты захочешь.

— Хочу… хочу, чтобы ты был нежным. — После моих слов Начо за раз осушил свой бокал.

— Моя мастерская находиться неподалеку, поехали ко мне? Только, пожалуйста, не подумай нечего плохого, в ее жилой комнате очень уютно.

— А почему ты не пригласишь меня к себе домой, разве я этого не заслуживаю? — Мой голос выдал мою обиду.

— Не говори так, ты заслуживаешь всего самого лучшего manzana.

— Тогда в чем проблема?

— Проблема в том, что мастерская и есть мой дом. — О Боже, какая я дура.

— Начо ты не представляешь как мне стыдно сейчас. — Я взяла его руку в свою, но он выдернул ее обратно.

— Мне не нужна твоя жалость. Поехали, я отвезу тебя домой. — Начо бросил на стол несколько купюр, и пошел в сторону выхода. Я сразу выбежала следом за ним.

— Начо постой. Давай лучше пройдемся немного, ты выпил, и это не лучшая идея садиться за байк. В какой стороне ты живешь?

— Мне нужно осушить целую бочку, чтоб я был пьян, а не какой — то там бокал вина. Садись, я отвезу тебя туда, откуда забрал.

— Я не хочу домой, я хочу к тебе. — Начо сильно выдохнул, и посмотрел на меня.

— Я веду себя как идиот, правда?

— Нет.

— Прости, это все мой вспыльчивый характер. — Боже, он еще и извиняется.

— Твое предложение еще в силе?

— Еще, в какой силе. — Теперь уже заулыбался Начо.

— Только пошли пешком, пожалуйста. — Умоляла я.

— Вон видишь в конце квартала колесо с неоновой подсветкой, нам туда. Так что залезай и не волнуйся, ты еще в большей безопасности, чем думаешь.

Мастерскую и жилую часть одного большого помещения, делила витражная стена. Все три автокрана были рабочими, и на них висели машины. Наверно с Начо работают его братья, потому что для одного человека здесь слишком много работы.

Начо был прав, говоря, что у него уютно. Желая часть, размещала в себе уборную комнату, маленькую кухню и огромную кровать с кучей подушек.

— Я люблю, когда много подушек…

— Это заметно. А где сейчас Луина и твои родные?

— Луина спит рядом с mi mamá сном младенца. За этой стенной есть еще две комнаты, но я живу здесь. Там я просто не помещаюсь.