Яблоко транзита

В общем и целом, текст малоизвестного публициста, сколь бы исключителен он ни был, шансов удостоиться внимания Холмгрена не имел. В первую очередь потому, что не принадлежал к общепризнанному лидеру мнений. Более того, он даже на его столе не оказался бы – служба комплектовалась опытными, тонко разбирающимися в аппаратной казуистике аналитиками.

Между тем тремя днями ранее Пол Стеймацки, сотрудник русского сектора службы, в тексте Куршина рассмотрел второе дно, которое на поверку и вовсе оказалось многослойным. Запрос Пола в ЦРУ имел мгновенный отклик: «Алекс Куршин, независимый аналитик – приближенный президента РФ. Его выкладки последнему представляют огромный интерес. С упомянутой статьей Куршина мы знакомы, готовим даже Белому дому докладную записку по ней. В целях экономии времени и усилий готовы, поделившись знаниями и кадрами, этот раздел разработки вам уступить».

Расквитавшись с чтением, Бретт Холмгрен некоторое время перебирал свои впечатления, основательностью не отличавшиеся. Российскую проблематику он недолюбливал, находя ее неподдающейся традиционным оценкам. Не принимал он и российский властный бомонд, отвращавший дешевым высокомерием и неотесанностью. При этом в мировой иерархии о рангах Россия занимала уникальную нишу как носитель второго по мощи арсенала уничтожения.

В последние годы, начиная с покражи Крыма, Россия впала в истерию, «орошая» пространство дипломатии и СМИ своей версией бесноватости. И незаметно заскочила в стан сомнительных с позиций демократии режимов, а то и откровенных изгоев, где даже такие традиционные союзники России как Казахстан и Беларусь, персоналистские диктатуры, держали от нее некоторую дистанцию.

Те или иные культурно-идеологические коллизии не могли, однако, нивелировать исключительный профиль России. В особенности, если речь шла о Проблеме-2024, обретшей в 2020 г. аномальные, чуть ли не апокалиптические черты. Так что статья Куршина, которая прочерчивала для 2024 г. новую расстановку, требовала, как минимум, трубить полный сбор. Что и было сделано. Вскоре перед Бреттом Холмгреном рассаживались глава сектора России Пол Стеймацки и Энди Стецько, куратор досье «Алекс Куршин» в ЦРУ.

– На правах гостя коллега из Лэнгли выступит первым, – объявил хозяин кабинета, обменявшись приветствиями. – Хотелось бы увидеть феномен в развитии…

Энди Стецько, ветеран сюжета, мимически изобразил, что он будто не против, но собраться с мыслями не помешает. Пожевав губами, все же начал:

– Понимаете, этот Алекс Куршин большой оригинал. Казалось бы, эксцентрика и серьезная аналитика несовместимы, но в его случае первое – питательная среда, витаминизирующая второе, и без того незаурядное. Между тем его буффонада, граничащая с утратой берегов, нередко в плюс, а то и фактор его безопасности. В частности, попав в Стокгольме в оборот крутого криминала, удумавшего шантажировать президента России, Куршин непостижимым образом выкрутился – развел головорезов как лохов. Их полторы извилины вокруг пальца столько раз намотал, что те, офигев, дали деру. К чему это я? Во-первых, откликаюсь на вашу, господин Холмгрен, просьбу придать феномену некий объем, во-вторых, важно закрепить понимание: Алекс Куршин ныне лучшая кандидатура для закулисных игр с президентом России. Не вообще, а по проблеме транзита и передаче президентских полномочий. Что еще, дабы прочувствовать тему? – Энди задумался. Продолжил: – Главное преимущество Куршина в том, что он не столько над схваткой, сколько силён лавировать между струйками своего мега-приключения; держит рот на замке о чем-либо, что может сторонам события навредить. При этом крепок в обобщениях, которые либо логически выстраиваются и без него, либо чья польза перекрывает потенциальный ущерб.

В последних числах января я с ним общался. Узнав, что Куршин из России выехал, мы с ним связались, наплевав на карантин. Опасаясь колпака русской разведки, снарядили в Германию его брата, жителя Бруклина, не без труда убедив передать Алексу номер для связи с ЦРУ.

Алекс позвонил и, в общем, пришелся ко двору, подтвердив прежнюю репутацию – парня, соответствующего уровню экстраординарной миссии, которую волею обстоятельств оседлал.

– Как, кстати, его угораздило? – встрял Холмгрен. – Не Нетаньяху ли сосватал другу Владимиру?

– Нет, по протоколу подобное вряд ли возможно, – пристально глядя на Холмгрена, причащал к загадкам закулисья Энди. – Такие союзы – каприз потустороннего, выплеск божественного начала. Если серьезно, отталкиваясь от традиционных оценок, то инициатор сотрудничества – российский президент. Пусть, выяснилось, им искусно манипулировали…

– Господин Холмгрен, – подключился к дискуссии Пол Стеймацки. – Я при случае сагу этого Тура Хейердала от политики изложу. Энди часа два взахлеб…