Яблоневый шепот (СИ)

     - Кстати, слышала, что вам удалось поставить на место нашего супершефа, - с улыбкой продолжила беседу Алена, - уважаю!

     - Неужели это уже вышло в народные массы? – Городовая поддержала легкий тон общения Алены.

     - О, вы уже легенда! Некоторые из полицейских готовы отдать за вас жизнь! – Алена легко рассмеялась и, хотя это совершенно не соответствовало обстоятельствам, в которых происходила беседа, Городовая тоже от души улыбнулась. Но, в тот же момент, снова сосредоточилась на работе.

     - Алена, что думаете? – спросила она посерьезневшего криминалиста, кивнув в сторону трупа.

     - Я думаю, что девушку сюда поместили уже после смерти. Смерть наступила меньше суток назад. Скорее всего, она умерла сегодня рано утром. Крови совсем нет, ее подчистую слили, - криминалист присев на корточки возле тела, внимательно осматривала его.

     - Что значит «слили»? – Городовая с интересом взглянула на Алену.

     - Думаю, тело обескровлено – взгляните на цвет лица и рук. Это, вероятно, и послужило причиной смерти, как и в предыдущих пяти случаях.

                  Городовая раздраженно покачала головой. Ее даже не удивило то, что в отчетах, которые были ей предоставлены, об обескровливании не упоминалось ни слова, лишь вскользь говорилось о потере крови. Однако, криминалист заявляла об этом довольно уверенно – то есть, надо полагать, некоторые выводы были сделаны местными специалистами, но Городовой об этом сообщить не потрудились. Патологоанатом не указывал причину смерти не из-за неопытности, как думала Городовая. Теперь следователь поняла, что большую часть информации от нее попросту скрыли, и почувствовала подступающую волну негодования.

                   Она нервно перешагнула с ноги на ногу, сдерживая себя, чтобы не вывалить рвущийся наружу негатив на криминалиста. Сосчитав до десяти и кое-как взяв себя в руки, Городовая спросила:

     - И каким же образом их обескровливали?

     - Через глубокие порезы вен на руках, - так же уверенно ответила криминалист.

                   Осмыслив услышанное, следователь еще больше раздосадовалась на людей, составлявших для нее предварительный отчет, и, сжав зубы ответила:

     - Это ужасная смерть.

     - Да уж…

                   Городовая переваривала полученную информацию и с возрастающим беспокойством думала о том, сколько еще важнейших деталей упустил или скрыл следователь, составлявший для нее предварительный отчет. Судя по всему, здесь происходило нечто, совершенно отличающееся от описанных в отчете преступлениях. Еще она не могла избавиться от мысли о том, что нужно непременно заполучить криминалиста Алену в помощники.

     - Нужно перевернуть ее. – Алена закончила внешний осмотр трупа. - Только я сначала немного здесь поработаю и сделаю несколько фотографий. Вы не против?

     - Нет, конечно, пожалуйста! – Городовая сделала несколько шагов назад, чтобы не мешать рабочему процессу.

                   Алена открыла свой чемоданчик и деловито взялась за дело. Она методично работала с телом, брала пробы, делала все новые и новые снимки, кадр за кадром. Девушке явно нравилась ее работа, но было заметно, что она нервничает, что вполне закономерно, учитывая суть того, чем ей приходилась заниматься. И все же, она держалась превосходно для молодого специалиста, и не позволяла эмоциям захватить ее. Очевидно, она совершенно не боялась мертвого тела, работала неторопливо, делая длительные паузы, перед фотографированием обдумывала ракурсы. Городовая, наблюдая за работой криминалиста, не без удивления отметила, что ей близка манера работы Алены – сама она тоже всегда, несмотря на обстоятельства, старалась быть внимательной, работать вдумчиво и без суеты. Но самое главное, Алена с почтением относилась к мертвому телу, стараясь сохранить его достоинство, как бы отдавая последнюю дань уважения умершему человеку. Для Городовой это имело большое значение. Она не раз наблюдала, как сотрудники полиции - криминалисты, следователи, оперуполномоченные и другие специалисты, обращались с мертвыми телами, как с отработанным материалом, с брезгливостью и пренебрежением, мотивируя это тем, что умершему человеку уже нет дела до того, что с ним происходит. Городовая никогда не допускала подобного отношения к умершим, со своей стороны, и по возможности пресекала его проявления со стороны других специалистов. Особенно, когда это касалось случаев насильственной смерти.

                 Нередко она встречала специалистов, которые работали с телом как с мешком тряпья – методично, без эмоций, хотя и без пренебрежения, но и без уважения – такого отношения Городовая тоже не понимала, но не делала этим людям замечаний. Кто знает – возможно, это их защитная реакция, ведь каждый учится справляться со своими эмоциями по своему, по крайней мере, эти люди вели себя профессионально.