Яблони на Марсе

— А можно вызвать корабль и свалить отсюда? — спросил я. — Скажем, что исследования проведены в полном объеме.

— Нет, — Денис немного сбавил тон. — Нельзя! То есть теоретически можно, но должна быть серьезная причина. То, что у нас едет крыша от безделья, недостаточно серьезная причина.

— А красноглазие?

— Не катит. Настя регулярно нас обследует. В целом-то организм в порядке.

— Всегда есть, что делать, — буркнул Шура. — Анализ пыли этой проводили?

— Проводили. Хрома здесь до черта. Месторождение где-то рядом наверняка. Сам бы делом занялся вместо того, чтобы бумажки жечь!

— Тут не поймешь, что важнее, — Шура отвел глаза. — Топтание на месте или получение других цветов в естественных условиях.

— Как остальные-то справляются? — впервые подала голос Настя. — Тебе известны какие-нибудь данные по психологии терраформеров? Я ничего такого не видела.

— Никаких отклонений сверх нормы, — сказал Денис. — Максимум усталость. Насколько я знаю.

— И что, это мы такие нежные или что-то вокруг все-таки не в порядке?

— В море водорослей слишком много, — сказал я. — Больше нормы.

— Думаешь, связано как-то? — спросил Денис.

— За что купил… — развел я руками.

— Принеси мне образцов, — сказала Настя. — Я в них по-своему поковыряюсь.

Я кивнул.

* * *

В тот вечер мы забыли о своих навязчивых идеях, о кубике Рубика, о цвете наших глаз и в первый раз за много дней увлеченно обсуждали странную ситуацию, с которой столкнулись на Марсе. Однако, как это всегда бывает, стоило нам разойтись по каютам, все страхи и обиды ударили с удвоенной силой.

* * *

Я был уверен, что именно Анастасия разобрала игрушку Дениса. Однако шли дни, а она и не думала делиться со мной своей добычей. Теперь она торопилась закончить работу и сбежать к себе в каюту. Мы уже практически не встречались с ней по ночам.

Я все сильнее ревновал Настеньку к этим разноцветным кусочкам металла. Все больше времени я стал проводить с Александром, который начал жечь мои журналы даже днем. Он пропитывал полоски бумаги разными растворами, и те горели зеленым, синим и фиолетовым пламенем. Шуре, как наркоману, требовалось все чаще получать свою цветовую дозу, которая отличалась от наркотика лишь тем, что вмазаться ей могло сколько угодно людей одновременно. Чем я и пользовался.

Работа практически остановилась. Нами все более овладевала апатия. Я больше не устанавливал новые датчики, не делал проб и в основном перечитывал старые журналы перед тем, как их сжечь. Денис каждый день уезжал на мотовездеходе, утверждая, что смотрит на волны. Однако расход топлива многократно превышал норму, и Шура подозревал, что Денис просто катается по пустыне. Он ворчал, что вездеход не предназначен для увеселительных поездок, и грозил, что перестанет отпускать Дениса без сопровождения.

В конце концов я и Настя поцапались. Слово за слово, темой наших разговоров стал кубик, и я бросил ей в лицо обвинения в жадности и эгоизме.

— Откуда ты знаешь, что это я разобрала кубик?

— А кто же еще?!

— Не знаю! Но не я!

В ее глазах стояли слезы.

Я отвернулся и вышел.

Меня грызли сомнения. Если Настя не врет, вариантов было два. Денис наверняка о чем-то догадывался по нашим жадным взглядам и мог провернуть эту авантюру для того, чтобы обезопасить кубик. Теперь мне казалось подозрительным, что в тот раз у нас так легко получилось перевести негодование капитана в другое русло. Александр же мог пойти на кражу ради Насти, а потом по собственным соображениям спрятать фрагменты головоломки.

Решив извиниться перед Настей, вечером я тихо приоткрыл дверь ее каюты. Она не заметила меня, разговаривая о чем-то по рации, которая стояла у нее в кабинете. Обсуждала что-то про водоросли с биологом другой станции.

В руках Анастасия бездумно вертела маленький оранжево-зелено-синий кусочек металла.

Я аккуратно закрыл дверь и ушел.

* * *

Месть стала моей навязчивой идеей. Месть и разноцветные металлические кубики.

Получить хлороформ из хлорки и ацетона умеет даже первокурсник биологического факультета. Я сделал достаточное количество той же ночью. Однако понадобилось еще несколько дней прогрессирующей злости и обиды, десяток сожженных журналов и бесконечные просторы красной пустыни под ногами, чтобы я наконец решился убить Настю.

И вот, когда Денис в сопровождении Александра уехал к морю, я тихо зашел в комнату Анастасии. Она увлеченно писала какие-то реакции, формулы с бензольными кольцами. Она снова не заметила меня, но я не удивился. В последнее время все мы могли сосредоточить свое внимание только на чем-то одном и не замечали происходящего вокруг, пока нас не окликнут.

Я не стал привлекать ее внимание. Вместо этого я достал из переносного контейнера пропитанное хлороформом полотенце. Она остановилась и подняла лицо, принюхиваясь. Потом развернулась. На ней даже не было маски — она снимала ненавистную тряпку, когда работала у себя в комнате.

На мне маска была. Усовершенствованная, чтобы не окочуриться самому. Хотя снаружи это не заметно.