Яблони старца Амвросия (сборник)

– А что отец Виктор? – поинтересовалась Нина Сергеевна. – Он-то знал правду… Почему он с самого начала не пресек эти слухи об убийстве?

– Об этом я и не подумал… – признался отец Александр. – А ведь и впрямь странно, что он отчего-то не стремился их опровергнуть. Хотя вполне мог бы сделать это. Ведь похоже, что Василий, в отличие от отца Михаила, относился к нему доброжелательно. И вполне доверял ему. Иначе он бы не прибежал к нему первому, когда нашел отца мертвым… Но почему же тогда потом он так спешно уехал из Сосновки? Или за это время между ним и отцом Виктором что-то произошло? Прямо-таки детектив какой-то… Одна надежда, что вы сможете разобраться в этой запутанной истории. Ну как, Нина Сергеевна? Вы согласны?

– Благословите, отец Александр! – улыбнулась бывшему коллеге Нина Сергеевна.

* * *

Тем временем слева от дороги показались одноэтажные деревянные дома, а справа, на горизонте, – темно-зеленая полоса деревьев и белая церковь с маленьким серебристым куполом и высокой колокольней, увенчанной остроконечным шпилем. Вокруг нее теснились могильные кресты, выкрашенные голубой краской. Немного поодаль виднелся двухэтажный бревенчатый дом, а рядом с ним – хозяйственные постройки и аккуратные прямоугольники огородов.

– А вот и Никольская церковь, – произнес отец Александр, сворачивая на грунтовую дорогу, ведущую к храму.

Нина Сергеевна хотела было спросить его, кто живет в доме у кладбища. Однако в этот момент из него вышла какая-то женщина в черном. Несколько секунд незнакомка вглядывалась в приближающуюся машину, а потом исчезла в доме. Вслед за тем оттуда выскочило уже четверо женщин, которые выстроились на крыльце, явно поджидая отца Александра. А едва священник вышел из машины, наперегонки бросились к нему:

– Здравствуйте, батюшка! Как мы рады, что вы приехали! Простите-благословите! Слава Богу! Вашими святыми молитвами все хорошо!

– Это Нина Сергеевна, – представил отец Александр свою спутницу. – Она – врач-невролог и певчая из Н-ской Свято-Лазаревской церкви.

Высокая полная старуха с суровым лицом, облаченная в монашеский подрясник и выцветший апостольник, с затертыми до блеска четками на запястье, две немолодые женщины и бледная большеглазая девушка в черном, похожие на монастырских послушниц, смиренно склонили головы и попытались изобразить на лицах нечто вроде приветливых улыбок. Но Нина заметила: ее визит насторожил их. Особенно девушку, на лице которой читалось любопытство, смешанное с испугом. Впрочем, за годы врачебной практики Нина научилась скрывать свои чувства. И одарила обитательниц дома на кладбище безмятежной улыбкой.

– Это наша староста, мать Анна, – представил отец Александр старуху в монашеской одежде. – А это – Ольга Ивановна, свечница… Псаломщица Таисия Степановна… Таня, уборщица… Бессменные и верные труженицы Никольского храма. И Мурка тут как тут!

Крупная трехцветная кошка, похожая на разлохмаченную сапожную щетку, громко мурлыча, принялась тереться о ноги отца Александра.

– А ну брысь! – злобно прошипела староста, и испуганная кошка юркнула под крыльцо. – Вот ведь искушение-то! Простите, отченька, она у нас линяет. У вас весь подрясник в шерсти будет… Наверное, вы устали с дороги? Может быть, хотите отдохнуть? Или чайку выпить? Мы сейчас мигом все устроим… Благословите!

Она повернулась к Ольге, Таисии и Тане. Те в мгновение ока скрылись в доме.

– Благодарю вас, матушка. Вы всегда такая заботливая, – улыбнулся отец Александр сразу приосанившейся старухе и вместе с ней и Ниной Сергеевной вошел в дом. А вслед за ними тенью последовала выбравшаяся из-под крыльца трехцветная кошка…

* * *

Обещанный старостой «чаек» оказался обильной и сытной трапезой, заставлявшей вспомнить поговорку: «Все, что есть в печи, – на стол мечи». После нее отец Александр с матерью Анной занялись беседой о хозяйственных делах, а Нина решила немного прогуляться. Благо летний день выдался теплым и погожим. Она вышла из дома и направилась к Никольскому храму. Помолилась у входа и пошла вдоль южной стены, пока не очутилась за алтарем. Здесь ей сразу же бросились в глаза два высоких, в ее рост, четырехгранных памятника из красноватого, отполированного до блеска гранита, по виду – еще дореволюционных. Подобные ей уже приходилось видеть в городе, возле Свято-Лазаревского храма, давней и бессменной прихожанкой которого она была уже четверть века. Обычно такие монументы во оные времена воздвигали на могилах своих близких купцы и зажиточные горожане. На одном из памятников было высечено: «Таисия Ивановна Герасимова. 1901–1946 гг. Так спи ж в глуши лесов сосновых, подруга дней моих суровых». На другом: «Протоиерей Михаил Герасимов. 1898–1964 гг. Принял смерть от руки ближнего своего».