Яблоня

— Да, я тоже так думаю, — кивнула Гермиона. — Но жить, постоянно думая о том, с кем он спит за моей спиной, не могу. Я… я с ним порвала. Ревность — ужасное чувство, Гарри, я и не знала…

— Вы повздорили?

— Нет, поговорили спокойно. Все получилось само по себе. Я даже не знала заранее, что скажу. Хотела выслушать Рона и все как следует обдумать, потому что… я люблю его, да и глупо выбрасывать все на ветер, если другая прельстила его лишь однажды, — проговорила девушка, изучая собственные ладони.

Гарри наклонился к ней, свесив руки между колен.

— Но? — подсказал он.

— Но я взглянула на него, и мне стало больно, — пролепетала Гермиона. — Взглянула — и снова увидела то, что он сделал. Я просто не могу допустить, что такое продолжится, а я превращусь в ворчливую, подозрительную сучку. Мы должны довериться ему в битве. И я знаю, что ему можно верить во всем остальном, — глухо сказала она. — Выбора не было. В нашей ситуации ревности нет места.

— Жалеешь о сделанном? — спросил Гарри.

— И да, и нет, — грустно улыбнулась Миона. — Знаю, что поступила верно. Даже чувствую облегчение: мне не придется больше волноваться о том, где он и с кем. Но от того, что он это сделал, больно. Очень больно, — еле слышно повторила она и не позволила Гарри заговорить: — Да, милый, у меня есть ты. И Невилл. Когда-нибудь мы с Роном снова станем друзьями, но…

— Да, — думая о Северусе, кивнул Гарри, — я понимаю.

Стоя перед покоями Снейпа, Гарри стучал в дверь. Всю дорогу сюда сердце юноши учащенно билось. Да и чувство вины донимало — говоря с Гермионой, Гарри невероятно стыдился, так как половину времени размышлял о том, что скажет Северусу. К тому же разговор с девушкой помог оттянуть беседу с зельеваром. В этом тоже было своеобразное облегчение.

Но теперь он здесь.

Гарри знал, что Северус видит его в своем зеркале, и, хотя присутствие гриффиндорца в подземельях было редкостью, юноша не сомневался, что история о том, как Снейп раздел его на уроке, уже облетела школу. Ученики наверняка подумают, что он явился поблагодарить зельевара или поругаться с ним.

Юный волхв терпеливо ждал ответа.

Наконец дверь отворилась.

— Мистер Поттер, — самым строгим тоном произнес Снейп. Бледный, весь в черном, на лице — никаких эмоций.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сообщил Гарри.

Снейп повел рукой, позволяя юноше продолжать.

— Может, зайдем к тебе?

— Нет.

Гарри с трудом сглотнул застрявший в горле ком. Он еще надеялся, что Снейп, у которого были сутки на осмысливание ситуации, все поймет.

— Я пришел извиниться…

— Отлично, — Снейп попытался захлопнуть дверь. Гарри просунул ногу в проем и осмотрелся. Вокруг никого не было.

— Я собирался сегодня все тебе рассказать…

— О, только не нужно…

— Но это правда! — настойчиво воскликнул юноша.

— Мистер Поттер, — насмешливо проговорил Снейп, — неужели вам не приходило в голову, что это неважно — когда именно вы собирались признаться? Моя реакция не изменилась бы. Прощайте.

Вспышкой беспалочковой магии зельевар отшвырнул Гарри прочь; эхо разнесло по коридору грохот закрытой двери.

Юный волхв вернулся к себе и сел писать Северусу письмо.

Молодой человек очень старался не падать духом. Он знал, что зельевар рассердится — Гарри и сам бы рассердился так же, будь он на месте Северуса. Нужно обдумать, как заставить Снейпа понять. Нельзя больше обходить это стороной, как прежде. Пора объясниться.

Он скомкал уже пять черновиков, когда в дверь постучали. Гарри сунул бумагу в мусор и спрятал нынешнюю пробу пера, потом достал чистый лист пергамента, озаглавил его "домашняя работа по зельям" и лишь тогда крикнул:

— Войдите!

Вошел Рон. Гарри положил ручку и увидел, что друг топчется на пороге.

— Зайди же, Рон, — нетерпеливо позвал он. — Сквозняк создаешь!

— Ох, прости, дружище. Как ты?

— Неплохо отдохнул, — отозвался Гарри. Он чувствовал себя отвратительно, но лишь морально, а не физически.

Рон продолжал стоять на пороге.

— Сядь, у меня уже шея болит на тебя смотреть.

— Не знал, захочешь ли ты меня видеть, — пробормотал покрасневший Рон, плюхаясь на кровать друга.

— Это потому что ты придурок, — заверил его Гарри. — Ничего нового.

Рон не засмеялся.

— Я обидел Миону, — просто сказал он.

— Еще как, дубина, — вздохнул Гарри. — Что на тебя нашло?

Рон покачал головой и пожал плечами. Поднял было руки для отчаянного жеста, но тут же уронил их.

Гарри терпеливо ждал.

— Я не хотел ее обидеть, — наконец выдавил Рон. — Просто я… я…

Гарри молчал. Рон залился краской; контраст с цветом волос получился ужасающий — юноша немедленно стал похож на сгоревшего на солнце фермера.

— Это льстит, понимаешь? — буркнул он. — И ведь Гермиона сама говорила…

— Что ты нравишься Лизе?

— Ага. Я стал замечать, как она на меня смотрит. Ну… и улыбаться в ответ, наверное… — признал Рон. — Это же здорово, когда на тебя так смотрят. Когда знаешь, что тебя хотят.

— Гермиона хотела тебя, — заметил Гарри.

— Да, — потупился Рон.