Яблоня

— Нет, я все тщательно осмотрел — защита безупречна, — просто ответил Гарри, снова удивив Дамблдора. Проверка защиты осуществлялась ежегодно, требовала объединенных усилий Минервы, Филиуса, Помоны, Северуса и его самого, и занимала весь день до глубокого вечера, к наступлению которого каждый из них едва двигался от усталости.

— Тогда как же? — подавив дрожь в голосе, повторил старик.

Гарри растерянно взглянул на него.

— Трудно объяснить. Я просто чувствую защиту, и все. А она чувствует мою магию, когда я заявляю о своих намерениях — ведь я не желаю замку зла…

— И защита это понимает? — ошеломленно уточнил Дамблдор.

— Да, — поднял брови Гарри. — Разве вы этого не знали?

— Я никогда не считал ее… одушевленной, — покачал головой Альбус.

— Но она и в самом деле такая! Столько разной магии, накопленной за годы, переплетенной! Это потрясающе. У защиты нет разума, но есть энергия — ведь мы говорим, что замок живет своей жизнью, — и ее больше, чем, например, в песке или камне. В нее вдохнули душу, как в картину. Ведь даже маггловские полотна — живые. Холст и краски сами по себе ничего не значат. Но вот работа закончена — теперь она приобретает смысл, а с ним и жизнь. Каждый, глядя на нее, увидит что-то свое: для каждого зрителя она выглядит иначе, и теперь это уже не просто сочетание цветных красок. Так и Хогвартс — почти одушевленное творение, ведь люди годами вкладывали в него свои надежды, свою любовь и участие. И магию — именно она делает Хогвартс более персонифицированным, чем, скажем, лондонский Тауэр. Замок платит нам тем же, пусть и самую малость. Я говорю не только о лестницах, что движутся, когда Хогвартсу вздумается пошалить, или окнах, сквозь которые видишь противоположную сторону замка, — Гарри взглянул на Дамблдора, надеясь, что тот его понимает. Должен же он понимать! — Я люблю его, и он это знает — знает, я никогда не допущу беды, буду биться за него до последней капли крови… защита не ослабевает, а лишь позволяет мне проникнуть внутрь. Нельзя ли мне чашечку чаю, сэр? Пересохло в горле, — чуть покраснев, закончил он.

— Может, наколдуешь ее сам? — шутливо предложил Дамблдор.

— Я и думать не смею о том, чтобы узурпировать ваши права в этом кабинете, сэр, — тихо отозвался Гарри.

Рассмеявшись, директор взмахнул палочкой. Из ниоткуда возник поднос со всем необходимым для чаепития.

Налив им обоим чаю, Дамблдор сделал несколько глотков и предложил:

— А теперь расскажи о дополнительных занятиях.

— Спасибо, сэр. Как я уже говорил, я не слишком хорошо поддаюсь здешнему обучению, но ваша методика вполне подходит девяноста пяти процентам студентов, и ее достоинства неоспоримы. Не сочтите за критику, — искренне уточнил Гарри, — но мы не можем позволить себе небрежно относиться к растрате магического потенциала. И, э-э… вот еще что… — добавил он, опустив глаза и снова отпивая чаю.

— Да?

— Я вижу уровень магической силы волшебника.

— Ты говоришь об аурах? — полюбопытствовал Дамблдор.

— Нет, те красивые. Я ничего подобного разглядеть не могу, а просто чувствую, если этот потенциал не используют сполна. Проверив всех в школе, я заметил, что некоторые понятия не имеют, какой силой наделены, и подумал — а вдруг они тоже неважные ученики, но не виноваты в этом? Тогда я и решил ввести добавочный урок магии.

— Магия для отстающих? — губы директора дрогнули, когда он представил себе, как волшебник с огромным магическим потенциалом отреагирует на эпитет «отстающий».

— Да, сэр, — засмеялся Гарри. — Разумеется, вы можете назвать курс, как хотите. Кандидатов много, но, несмотря на опыт в АД, я не гожусь в учителя, а поэтому решил, что начну с малого и подберу учеников среди ровесников.

— Очень благоразумно. Кто же попал в твой список?

— Некоторые кандидатуры могут показаться неподходящими; мне понадобится ваш совет, — взволнованно предупредил Гарри.

— Конечно! Зачитывай! Думаю, нет нужды упоминать, что этот разговор должен остаться между нами, — виновато добавил Дамблдор.

Улыбнувшись, Гарри кивнул.

— Понимаю, — он вытер ладони о бедра и начал: — Значит, так. Первым будет Невилл Лонгботтом.

— Что ж, я не удивлен, — вздохнул Дамблдор. — Признаться, я всегда считал, что он способен на большее.

Гарри фыркнул.

— Во всей школе только три волшебника обладают большим могуществом, чем он, сэр. Включая преподавателей.

— Прости, что?

— Он невероятно мощный маг, — объяснил Гарри, — но расходует лишь ту часть сил, что применима в Гербологии. Мы — я… я должен ему помочь.

— Ты уверен?

— Да.

— Значит, ты в состоянии классифицировать магию по рангам?

— Да.

— Нельзя ли уточнить?

— По уровню магии Невилл равен профессору Макгонагалл, профессору Флитвику и Гермионе.

— Надо же! И мисс Грейнджер — вторая в твоем списке?

— Нет. Здешний метод преподавания вполне подходит Гермионе, и занятия со мной ей ни к чему. Впрочем, когда они начнутся, я хотел бы пригласить ее сотрудничать в одном групповом проекте.

Дамблдор не мог поверить, что сидящий перед ним юноша еще два года назад был первым бунтарем в школе. Теперь казалось, будто это совсем другой человек.

— Кто еще у тебя на примете?