Ячейка 402

– А самого тебя как зовут? Фамилия? Потому что, откуда я знаю, кто ты… Украдёшь на органы, – поперхнулась своими словами.

– Рассохин.

– Изумительно. Ты слыхал вообще про противников, Рассохин?

– Ну, слышал. А чего?

Он потёр родинку на лбу. Блеснуло обручальное кольцо.

– А то, что не нарывайся, понял? Если не хочешь жену свою с потолка соскрябывать.

– Ты… и ты, что ли?! Ты же сказала, тебе сказали… И бабы туда же, господи!

– Ты проследи, чтобы малые там устроились, ясно? Если, не дай бог, что не так, как ты рассказал, гони обратно. Ты понял?

– Да там всё классно, честно! Чё ты хочешь, короста! – Слова вылетали с запахом котлет. Прибавил тише: – Найдётся ещё управа на вас.

– Но пока не нашлась, ты поосторожнее. И веди аккуратно. Без превышений. Хорошо, идём, проведу тебя.

Водитель дышал тяжело. Он был плотный, но не здоровый. Повезло. А если бы нарвалась на молодого, как Шарван? Ладно, какая теперь разница. Вошли – дети сидели в тех же позах. Только светлее стало.

– Это Рассохин, – сказала им весело. – Если что не так, обращайтесь прямо к нему, он сразу всё наладит. Или мне передаст. Да, Рассохин?

– Что? – переспросила Катюша. Её лицо было белым, одни щёки алели. Анна улыбнулась и подумала: «Как же она похожа на неё! Просто копия. Катюша на Лилю».

Микроавтобус уехал. Анна не смотрела вслед. Подавляя лёгкую досаду – никто из пятерых не заплакал, пошла в столовую. «Это была не я», – изумлённо представила, как разыграла бедного водителя.

«Случайно засунула руку под матрас, а там – бумага, ручка. Сто лет не писала. Опять выпал снег – свинство. Меня перевели на другую работу. Без смеха – на кухню. Работать тяжелее.

Но кур странно разделывать. У них позвоночник, рёбра, органы – всё как у меня, только меньше. Теперь, если долго сплю на одном боку и ноет лопатка – знаю примерно, как она выглядит. Или телятину когда режу – можно представить, что и у меня такие вены внутри и мои кости так же, с небольшим усилием, отделяются одна от другой.

Зато как я ем! Нет, я не так безбожно ворую, как остальные. Но иногда просто не могу остановиться. У меня появились новые приятели, с Каро я вижусь только иногда, по вечерам, если выпиваем с Серёжей.

Но что он мне закатил! Оказывается, он меня видел с этим Рассохиным. Якобы мы обнимались – не знаю, может, оно так выглядело. Из того, что я от своего возлюбленного услышала, можно словарь русского мата составлять. Но не объяснять же, как было! Да и неохота… Мне даже смешно, какой он ревнивый. Я ему сто лет не нужна, но своё! Собственность. Вроде бы умный человек, почти интеллектуал – и такое дерьмо характер. Потом иногда извиняется. Я принимаю его извинения. Мы так долго вместе. В сущности, всё хорошо».

Спать.

19

Она не впервые забредала в этот ночной клуб в поисках Анны. Садилась за один и тот же столик – он был расположен неудобно, за колонной, поэтому всегда пустовал. Брала слабый коктейль, но едва притрагивалась, пуская на язык вкус, – ей не хотелось пьянеть. Смотрела, как другие танцуют. Этот, потому что недалеко – не нужно тратиться на такси, и ещё он напоминал давний сон: танцующие одинаковые девушки в ночном клубе, и она не может разобрать, которая из них она сама. Поначалу раздражали громкая музыка, крики, смех, но уже освоилась, и музыка казалась ей тишиной. Днями всё не могла расслабиться, вздрагивала, оглядывалась, и только в этом шумном месте ей становилось спокойно и уютно.

На сцене устанавливали инструменты, планировался концерт, пока что играли диски и молодые, красивые люди весело двигались. За её спиной сказали:

– Здравствуй. Как у тебя дела?

Поняла слова с секундной задержкой – не сразу расслышала в музыке голос, но, как только расслышала – узнала, и спина стала жёсткой, прямой.

– Здравствуйте. Всё в порядке, Леонид Иванович.