Яд

— Ты никогда не рассказывала нам об этом, так что выкладывай. На что это было похоже? Ченг сказал, что ты была очень темной.

— Так и было. Я чуть не убила его, Бекки, чтобы заставить пообещать никому не рассказывать правду.

— ЧТО?!

— Это была не я. Он все время говорил, что я испытываю эмоции Блейка. Когда он выдохнул в меня свое пламя, я подумала, что умерла. А потом я открыла глаза и смогла наблюдать, как мое тело исцелилось. Я все ещё была в его пламени, но оно больше не обжигало. Когда я встала и вышла из него, то почувствовала себя, словно запертой в картине. Я видела выражение лица всех присутствующих, вспышки камер, вас. Я подумала, что умерла, а потом что-то попало в поле зрения. Оно снова исчезло и снова появилось. Это был он в черном плаще, и я подумала, что он — это жнец.

Обе засмеялись.

— Это было не смешно. Я, правда, думала, что умерла. Я застыла на месте, а он приближался ко мне, пока не встал прямо напротив. Когда он откинул капюшон, я все ещё не поняла, что происходило. Я поклонилась, как нас научили на уроках истории. Часть меня, думаю, была в шоке от того, что, наконец, я его увидела, ну, вы же понимаете. Он совсем не похож на себя на фотографиях, и их музейные экспонаты настолько не похожи на них самих.

— У вас действительно глаза одного цвета?

Я снова кивнула и улыбнулась.

— Он подошел ко мне и коснулся моего плеча. Сказал, что я никому не должна кланяться, а у него для меня дурацкое прозвище. Горошинка.

Они вздохнули, когда на моих глазах появились слезы.

— Выражение моего лица, должно быть, сказало ему, что я понятия не имею, кто передо мной, поэтому он спросил. Когда я ответила ему, что он король Альберт, а не мой отец…

Я закрыла глаза и покачала головой.

— Я никогда не видела, чтобы человек был так сломлен.

— Елена, если твоя мама и папа чего-то хотели, так это тебя. Веками они ждали и ждали.

— Да, я знаю.

— Так что же пошло не так?

— Тания должна была остаться со мной, растить, с юных лет рассказывать, кто я, но Герберт, или Жако, кем бы он ни был, ее муж нашел нас. Он взял на себя ответственность за мою безопасность и много переезжал. Она была Хроматическим драконом, не могла измениться и ушла. Однажды он открыл мне правду, но Тания сказала, что я не смогла этого вынести, и ей пришлось стереть мои воспоминания. Она многое стерла, и я знала, что мой отец рассказывал мне о Пейе разные истории, но я больше не могла их помнить.

— Ты сказал королю Альберту правду, что знаешь, кто ты, или злая Елена тоже все испортила?

— Нет, самое смешное было в тот момент, что я больше не чувствовала зла. Я была самой собой, и да, я сказала ему, что он мой отец, но он такой умный, видел насквозь и спросил, когда я обнаружила это. Поэтому я рассказала ему, и мне пришлось сказать ему, что дракон моей матери предал ее, нарушил ее обещание. Теперь я знаю, почему она преследовала меня во сне.

— Подумать только, она так долго пыталась сказать тебе, чтобы ты нашла Танию.

— Тогда я еще не знала, что это Тания.

— Ты не знала, как она выглядит?

— Знала, у меня было ее фото, о котором Герберт ничего не знал, но здесь фотографий Тании нет, поэтому я не смогла сложить два и два, как Люциан.

— Люциан знал?

— Да, но как долго, этого я не знаю. Она сказала, что он догадался с первой попытки из-за обещания, которое она дала моей маме. Она не могла рассказать никому, кроме меня.

— Он умер, зная, что ты никогда не принадлежала ему.

У Сэмми стояли слезы на глазах.

— Я принадлежала ему, Сэмми, — сказала я. Некоторое время мы молчали. — Он мне тоже снился, как моя мама. Он провел меня через многое, но почему-то не мог просто сказать это. Всякий раз, когда он хотел сказать мне, ничего не выходило.

— Подожди, что? Тебе снился Люциан? — спросила Бекки.

— Да, знаю, это звучит запутанно.

— Так вот откуда ты узнала, что это не та дата?

— Да, я просто не могла сказать вам, что Люциан рассказал мне. Мне было страшно.

— Елена.

— Нет, Бекки. Вы бы подумали, что я свихнулась, но я знала, что все по-настоящему, поэтому я скрыла все от вас, чтобы самой попытаться и выяснить, что означает эта дата. И это сработало.

— Тем не менее, ты что-то скрывала от нас, и это меня беспокоит. Сколько еще у тебя осталось?

Слезы снова наполнили мои глаза.

— Елена.

— Я не могу, я обещала, но есть еще одно. Я просто не могу никому рассказать.

Они обе уставились на меня, и у меня по щеке покатилась слеза. Я стерла ее.

— Это хорошо и хреново, что я не могу поделиться этим с вами.

Сэмми обняла меня, а Бекки погладила по спине.

— Пожалуйста, не заставляй меня нарушить обещание.

Я смотрела на Бекки, зная, что она будет давить и давить, пока я не расскажу ей, что мой отец все еще жив, заперт в Итане. Она расскажет кому-нибудь, и это будет неправильно. Я была уверена, что Блейк уже знает эту часть.

— Хорошо, но ты расскажешь нам, если почувствуешь, что время подходящее?

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю, что ты скрываешь, но что-то подсказывает мне, что время неподходящее, иначе ты бы это сделала.

Я кивнула. Я бы никогда не рассказала, но если это успокоит ее, пусть будет так.

— Я могу подождать.