Яд бессмертия

— Кажется, да. Я заметила: воспоминания стали накатывать на меня все чаще после того, как… — Ева зажмурилась. — Несколько месяцев назад я приняла вызов. Семейная ссора. Я опоздала. Папаша наглотался «Зевса» и убил свою малышку-дочь еще до моего приезда. Я его прикончила — вы еще тогда проводили тестирование…

— Помню. А вы ведь в свое время могли разделить судьбу той девочки. Но вы выжили.

— Зато мой отец не выжил.

— И какое чувство вы в связи с этим испытываете?

— Как ни страшно в этом признаться, я испытываю радость. И замешательство: как же много во мне ненависти!

— Ева, ведь он вас бил, насиловал. Он был вашим отцом, с ним вы должны были бы чувствовать себя в безопасности. А вместо этого… Как же еще вам к этому относиться?

— Но с тех пор прошла целая вечность.

— Нет, это было только вчера, — покачала головой Мира. — Несколько часов назад.

— Вы правы… — Ева впилась взглядом в свой бокал, ей удалось сдержать слезы.

— Разве вы не признаете самообороны?

— Разумеется, признаю! Но я не просто оборонялась, я его убила. Он уже лежал мертвый, а я убивала его снова и снова. Это было… Слепая ненависть, неконтролируемая злоба. Я превратилась в зверя.

— Это он обращался с вами по-скотски. В зверя вас превратил он. Да-да! — Мира не дала Еве перебить ее. — Он не просто украл у вас детство, невинность — он лишил вас человеческого облика. Для личности, способной на поступки, которые совершал в отношении вас отец, существуют специальные определения. Но, говоря попросту, он был чудовищем.

Ева посмотрела на Рорка, отвела взгляд.

— Он отнял у вас свободу, право выбора, пометил вас скотским клеймом, осквернил. — Мира говорила спокойно и странно холодно. — Для него вы не были человеком; если бы ситуация не изменилась, вы бы так и остались животным, а то бы и вовсе не выжили. Но, сбежав, вы создали себя заново. Кто вы теперь, Ева?

— Полицейский.

Мира улыбнулась: другого ответа она не ожидала.

— А еще?

— Человек, — пожала плечами Ева.

— Ответственная личность?

— Да.

— Способная на дружбу, преданность, сострадание, юмор. На любовь.

Ева снова покосилась на Рорка.

— Да, но…

— А ребенком вы были на все это способны?

— Нет. Та девочка.., то есть я, боялась любых чувств. Согласна, я изменилась. — Ева прижала пальцы к виску. Как ни странно, головная боль стала слабеть. — Я превратила себя в более-менее достойное человеческое существо, но это не отменяет факта убийства. А за убийством неумолимо идет расследование.

Мира приподняла бровь.

— Разумеется, вы можете провести расследование, если для вас важно узнать, кем был ваш отец. Вам это важно?

— Нет, мне на это наплевать. Но процедура требует…

— Простите, что перебиваю. — Мира подняла руку. — Вам хочется, чтобы было проведено расследование гибели этого человека от руки восьмилетнего ребенка?

— Таковы правила, — упрямо заявила Ева. — Согласно правилам я подлежу автоматическому отстранению от служебных обязанностей, пока следственная бригада не придет к устраивающему ее выводу. Кроме того… Думаю, мне стоит повременить с осуществлением личных планов, пока ситуация не будет разрешена.

Мира бросила на Рорка предостерегающий взгляд, и он постарался взять себя в руки, хотя это было очень нелегко.

— Какое разрешение ситуации вы подразумеваете? — спросила Мира. — Мне не пристало учить вас профессии, лейтенант, но ведь речь идет о происшествии, имевшем место примерно двадцать два года назад.

— Нет, вчера! — Еве доставляло противоестественное удовольствие бить Миру ее же оружием. — Вы же сами сказали, что это произошло час назад.

— Если верить эмоциям, то да, — невозмутимо согласилась Мира. — Но на деле, то есть и по закону, — больше двух десятков лет назад. Нет ни тела, ни вещественных доказательств, которые можно бы было подвергнуть изучению. Разумеется, остались данные о том, в каком вы были состоянии, когда вас нашли: о следах жестокого обращения и надругательств, о недоедании, запущенности, травмированной психике. Теперь к этому добавляются ваши воспоминания. Надеюсь, вы не собираетесь на допросе изменять свои показания?

— Конечно, нет. Но правила есть правила.

— Вы — очень хороший полицейский, Ева, — вкрадчиво произнесла Мира. — Представьте, что это дело попадает вам в производство в своем теперешнем виде. Какое решение вы приняли бы как объективный профессионал? Только не торопитесь, отвечайте честно. Что бы вы сделали?

— Я бы… — Ева понуро поставила бокал и прижала кончики пальцев к глазам. — Я бы закрыла дело.

— Вот и закройте.

— Не имею права.

— Ну, что ж… Когда вы доведете все это до сведения вашего непосредственного начальника, я непременно с «ним поговорю — наедине, со всеми фактами и личными рекомендациями. По-моему, вы не хуже меня знаете, каким будет его решение. Нет никакого смысла подвергать наказанию вас и то невинное, поруганное дитя. Такие люди, как вы, Ева, нам нужны — чтобы служить закону и защищать слабых. Ну а теперь о ваших личных планах. Рядом с вами есть человек, добивающийся вашего доверия.