Яд Горькой Любви

Галка присела рядом и взяла мою руку в свою, в ее больших голубых глазах читалась грусть. Подруга, как никто переживала обо мне, зная все что мне пришлось вынести.

— Мне даже нельзя на свадьбу позвать ни тебя ни родителей! Знаешь, как обидно!

— Потерпи! Неизвестно, как дальше будет, может, Тимур не такой и плохой! Всякое бывает и ваш брак станет крепким и счастливым!

Я покачала головой.

— Исключено, Галь, никогда! Я никогда уже никого не полюблю, тем более этого отпрыска богатых родителей, да и такие люди, как Тимур любить не умеют, уж поверь мне!

— Вы еще не переоделись, Александра?

Мою пламенную речь нарушила вошедшая администратор салона, Кира. Несмотря на молодость, хваткая и цепкая баба, это поскальзывалось даже в ее взгляде, в больших карих глазах под очками в дорогой оправе.

— Нет!

Я не умела ни лицемерить, ни заискивать, и, если человек мне не нравился, уж так я была устроена, лебезить перед ним, изо всех сил изображая любовь, я не могла.

Кира, гордо вздернула острый подбородок.

— Ваше платье сделано на заказ из Милана, Александра! Модельер очень волнуется и хотела бы видеть вас в своем творении!

Я отставила в сторону бокал с нетронутым шампанским.

— Десять минут, Кира!

Кира сжала тонкие губы.

— Конечно, Александра, мы ждем!

Когда она вышла, я показала ей в вслед средний палец, а притихшая Галя усмехнулась.

— Ты не меняешься, Сашка!

— Смысл? Она терпеть меня не может меня! Здесь клубок змей! Все друг другу улыбаются, притворяются, ты знаешь, я не умею! Для них, я нищенка, хотя и они такие же!

— Конечно! Каждая из них мечтает оказаться на твоем месте! Стать женой криминального авторитета Джамалова!

— Он не криминальный авторитет! — встала я и взяв в руки платье, зашла в примерочную.

— Его отец, брат, ты что не читала? Да и он сам! Все из осетинской группировки!

Галку понесло. Она принялась делиться со мной своими криминальными познаниями и сплетнями из СМИ, а я молча пыталась влезть в слишком узкое платье. Да, оно было шикарным, с этим не поспоришь, и смотрелось на мне, как влитое. Только, распустив волосы и попытавшись улыбнуться, я ощущала, как это красивое стоящее умопомрачительных денег платье, давит мне. Сжимает. Причиняет боль, и мне хочется плакать, хотя я держусь изо всех сил. Я давно разучилась рыдать. Смысл? Никто не пожалеет. Кроме Гали и родителей никого нет, та некогда яркая, насыщенная жизнь, унесла всех, друзей, подруг, которые казались ими, а не хотели быть.

— Саш, ты прекрасна! — завороженно произнесла подруга.

Я смотрела на себя в зеркало и не двигалась с места. Платье правда было потрясающим, спору нет. Пригладив разлетевшиеся волосы, я сделала несколько шагов назад. Желание, поскорее его снять не покидало ни на секунду.

— Какая ты красивая, Саш!

Галя обняла меня, а я крепко сжала руку подруги. Столько вместе прошли и уж точно, я не представляла свою свадьбу, пусть и уже не первую без нее и родных.

— Даже представить не могу, что тебя в этот день со мной не будет! — шепотом произнесла я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сама не могу! В голове не укладывается!

В дверь постучались, и я с ненавистью бросила взгляд на нее.

— Вы готовы, Александра?

— Войдите! — сквозь зубы произнесла я, заранее зная, что позади противной Киры, будет целая вереница таких же не менее противных модельеров и портних.

Пора привыкать, Саша, у тебя началась новая жизнь, надеюсь ты выдержишь, ты должна, ты же сильная.

ТИМУР

— А она красивая!

Я с презрением еще раз посмотрел на фотографию и разорвав ее на мелкие кусочки, выбросил за стекло.

— Оставайся в машине!

Натэлла схватила меня за руку. Ее длинные тонкие пальцы с километровыми ногтями, больно впились в кожу.

— Боишься, что нас увидят?

— Прекрати! Сиди здесь, я сказал!

Никогда так быстро не шел к отцу, никогда его так не ненавидел, как сейчас. Послав характерным жестом в приемной его Мальвину, которую, он трахает, с пинка открыл дверь в кабинет. Отец пребывал один, о чем я жалел. Хотелось фейерверка, шоу, чтобы летели стекла, и все знали, что я вытворил что-то новое. Сжав кулаки, прошел к столу и тут же плюхнулся в кресло, закинув ноги на стол. Лицо отца поменялось, но он держал себя в руках, знал, что это слишком, даже для меня.

— Я, как полагаю, ты так выражаешь свою благодарность мне или это все- таки протест?

Пытался успокоится. Он издевался. Причем конкретно.

— Благодарность? Ты называешь благодарностью, женить меня на шмаре, которая погрязла вся в догах и хочет с помощью нас поправить свое материальное положение?

— Ну она весьма не шмара, симпатичная девушка, биография, конечно, оставляет желать лучшего! Если ты не будешь распространяться, никто ничего не узнает!

— То есть, ты такой ценитель нашего рода и нашей семьи, впустишь голытьбу? Шлюху?

Отец ударил ребром ладони по столу.