Яддушка Для Злодея, или Нельзя (Влю)Убить Кощея

– Та-а-а-ак… – протянула я. У этих сказочных все не как у людей. Там ее собратья сражаются, а она здесь выпивку пополам с закуской спасает.

Отняв чугунок с ручками, я коротко бросила:

– Каждая взяла по бутылке и за мной!

* * *

«За Бабой-ягой – хоть в огонь, хоть в воду!» – похоже, это был неписаный девиз всех зверей в изнанке.

Боевые белочки дружно встали в ряд. А хорошо леший их выдрессировал.

Стройными шеренгами мы начали красться к парадным покоям терема. Скрытно добраться не получилось. Белочки слишком усиленно уничтожали стратегические запасы, коих у лешего было – как грибов и ягод в лесу, то есть видимо-невидимо. В начинающих качаться из стороны в сторону шеренгах уже слышалась пьяная икота и хруст далеко не французской булки.

Предприимчивые боевые белочки решили совместить приятное с полезным: одновременно сделать набег на агрессоров и уничтожить стратегические запасы. То есть угодить двум богам сразу – Бабе-яге и лешему.

Я осознала, что этот набег будет незабываемым, так как двум богам служить нельзя.

Следует торопиться, малейшее промедление – и содержимое склянок, чугунков и прочего уничтожится рачительными белочкам, которые жевали и прихлебывали на ходу.

Поэтому этот марш-ползок нам следовало провернуть как можно быстрее, пока леший не поймал меня на горячем.

Увиденное нами в главных залах заставило на какое-то время забыть, зачем мы пришли.

Бой шел полным ходом. Моим зверятам и бельчатам очень сильно не нравились пилопечи, а самоходным машинам, как видно, вообще ничего не нравилось, кроме дров, и в особенности все живое, что нельзя было быстро превратить в дрова.

Посреди поляны Михайлыч заламывал печку, рядом самоходное страшилище скользило на подозрительной луже. Лисы нигде не было видно. Я уж испугалась: не раздавили ли ее случайно.

Храбрый петух – единственный, кто нашел управу на жуть на полозьях. Кочет яростно заклевывал языки потустороннего пламени, пылавшего в печи, но и он не побеждал. Печей была пара десятков, а он один.

Домик отважно пытался покусать перилами гусеницы вездепилов, но только терял щепки.

По всем параметрам получалось, что ситуация складывается не в нашу пользу. Драпая, леший, возможно, был прав. Драпая? О чем это я? Меняя место дислокации, вот что имелось в виду, ни о каком побеге и речи не шло!

Только в силу моего вредного, поперечного характера это был совершенно не мой вариант. Отступать я не умела, равно как и держать язык за зубами. А от того, чтобы я не начала давать советы, меня и вовсе нельзя было удержать.

После того как я увидела картину неравного сражения, алкогольные пары, которые я опрометчиво вдохнула на делянке лешего, окончательно ударили в мою голову. И сформировались в одну-единственную фразу: «Наших бьют!» Причем под «нашими» я имела в виду даже Кощея (хоть и злодей, зато свой), по которому топталась гусеницами чудо-печка.

– Банданы, ик! Снять! – скомандовала я белочкам. – Погрузить в чугунки! Петя, ик! Подь сюды! – Огненный петух, бросив свое занятие, опасливо приблизился.

– П'джигай! – Сообразительный кочет побежал вдоль рядов, касаясь спиной запалов.

– Пуш-ИК-стики мои, по чудо-юдо печкам – пли! – Белочки рады были стараться. Тем более швырять зажигательные снаряды гораздо веселее, чем шишки. Вспыхивают ярко, и опять же шуму больше.

Град бутылей с «коктейлем лешего» (все, что горит, плюс бомжатина) полетел в цель.

Не все чугунки и бутыли попали куда надо. Один шальной снаряд звезданул по касательной высунувшуюся было из кустов лисицу, и несчастная прилегла отдохнуть обратно в заросли.

Некоторые емкости оказались совершенно пусты и не сдетонировали. Но те самодельные бомбы, что угодили в цель, произвели фурор.

Мир вздрогнул, закачался, но устоял.

Качались и ряды беличьей армии вместе со своим командиром. Правда, мне, веселой и пьяной, все казалось норм. Лишенная бандан и чугунков армия в моем представлении стояла ровнехонько, не шелохнувшись.

Большинство подбитых самоходных печек перевернуло набок, они лежали и беспомощно шевелили гусеницами.

Но вот проблема – у опрокинутых печей отвалились заслонки и из горнил вырвалось пламя.

Все вокруг радостно запылало, только это оказался не обычный домашний огонь, а потустороннее адово пламя, с которым мой жаренный петух не в силах был справиться.

На поляну выскочил леший и схватился за голову: его лес гиб на глазах. Такого исхода битвы никто не ожидал.

Резко протрезвев, я, спотыкаясь и падая, побежала на поиски того, кто мог управлять неживым огнем. А то вместо спасения леса мы полную зачистку здесь устроим.

Сонного Кощея я вытащила из-под еще шевелящей гусеницами печки.

Что я с ним только не делала – и поднять пыталась, и трясла, и била, и пинала – все без толку.

– Мертвый он, что ли?! – испугалась я.

Неужели самоходные машины вусмерть укатали Кощея? Он и на вид какой-то плоский.

Я нагнулась послушать, дышат ли злодей, и уловила слабый выдох:

– П`целуй… – пробормотал обморочный шантажист.

Нет, я догадывалась, что все не может быть так просто, но и не думала, что настолько сложно.