Яддушка Для Злодея, или Нельзя (Влю)Убить Кощея

Трезво рассудив, что бояться мне нечего, это мало походит на романтишное ухаживание, почерпнутое из «Сумерек» например, я залезла в предложенное. Ну никак мы с лесным не были похожи на Эдварда с Беллой на цветущей поляне. Скорее, на двух свинок в грязи.

Я утопала в жирном влажном черноземе, и леший так же лежал рядом, скрестив ноги в щиколотках.

– Готова?

– Угу. – Меня немножко мучила совесть из-за того, что я так по-свински бросала своих зверей. Но вся эта грязь и положение обязывало. Возможно, когда я освоюсь с магией, то смогу вернуться, а сейчас я надеялась только на одно: что мое желание исполнится любым способом, любой ценой. Здесь все было чуждо мне. Я так хотела домой!

– Только если ты что-то… Смотри у меня! – пригрозила я на всякий случай.

– Да упаси боже! – мурлыкнул злодей. – Только свидание в реальности.

– Одно маленькое свиданьице, – уточнила я.

– Угу, – согласился леший. – Закрой глаза.

Я поразмышляла, ну не съест же он меня? А вот я его обязательно, если он все это затеял только ради одного несчастного поцелуя. Одним он не отделается. Урою здесь же, дерн убран и земля как раз мягкая.

Чтобы попасть в реальность, я и на поцелуй была готова согласиться, хоть сто, лишь бы подействовало.

Я ждала, зарыв глаза и затаив дыхание, медленно погружаясь в земляную жижу в ведьмином кругу на сырой земле. А леший нависал надо мной. Я уже чувствовала дыхание лесного царя на своем лице.

К радости от того, что так просто могу вернуться в свой мир, примешивалась еще и чувство стыда из-за того, что я бросаю своих зверей, так и не избавив их от загадочного злодея.

Вроде бы я должна была ликовать, только вот чувство дискомфорта все возрастало. И чувствовала я себя неуютно далеко не из-за хлюпающей в подштанниках земли.

Я приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на лешего. Лицо у него было какое-то подозрительное. А еще в нем ни капли не было предвкушения или хотя бы желания меня поцеловать. Вместо этого рожу лесного искажала гримаса боли и тоски, что уж совершенно не вязалось с ситуацией.

Словно он лимона отведал, а не лежит рядом с девушкой.

– Не могу-у-у! – завыл лесной, отпрыгивая от меня, словно я прокаженная.

– Почему? – я вцепилась как клещ, не давая убежать.

«Передумал, что ли, на попятную пошел? Шиш ему, а не приступ трусости! Где это видано, чтобы мужчина женщину боялся? – подумала я и тут же сама себе ответила: – Да повсеместно! Особенно когда у нее в руках скалка или сковородка. Но я-то была, можно сказать, безоружна и опасности, окромя соблазна, не представляла! Так в чем же затык? Если необходимо целоваться, чтобы на ту сторону попасть, я и на это согласна!»

– Не могу, и все! – шел на попятную леший. До меня внезапно дошло.

– Обманул? Чтобы на свидание заманить?!

– Не совсем!

Я приперла несчастного к стенке, вернее к стволу дерева. Все это время я наступала, а царь отступал, отползая назад, и вот дошел до точки соприкосновения. Испугавшись, что леший выкинет какой-нибудь свой древесно-лесной фокус (ну там в ствол дерева вольется и утечет или сквозь землю провалится, гад), в общем, во избежание утечки жертвы я изо всех сил схватила лесного за грудки.

– А ну, выполняй обещанное!

– Нет, просто не могу я! И все! И не проси-и-и! – выл леший, выл и менялся. – На ту сторону только через огонь, землю, воду и медные трубы попасть можно. Не могу я, не могу тебя в сыру землю положить и закопать! – Пальцы сами собой ослабли и разжались. Я отпустила лесного. До меня еще медленнее, но все-таки доходило, чего я только что избежала. А когда окончательно я осознала, и вовсе похолодела от смертельного страха.

– Это ты что же, гад, убить меня решил?

– Не решил, не решил! – завизжал леший. – Передумал, не смог! – Лицо лесного царя окончательно изменилось полностью, потеряв всякое сходство с голливудскими красавцами. На меня смотрел молодец, не лишенный красоты, но все-таки далекий от суперзвезд. Худой лик, с зелеными веснушками на носу, большие честные глаза с ресничками из травинок и очаровательными годовыми кольцами на подбородке и да, почти голливудскими ямочками на щеках.

– Для нас, лесовиков, земля – что мать родная, – прошептал леший, бегая по мне своими салатовыми глазищами с золотыми искорками, вот их-то леший и не смог изменить в попытке обольстить меня. Они остались прежними. – Мы из нее выходим и в нее возвращаемся, только не так, как вы. Для вас в землю быть закопанным – верная смерть, для нас – жизнь! – Зеленые испуганные глаза смотрели странно. – Если бы я смог… Ты бы со мной на всю жизнь осталась… Взошла бы по весне, – при этих словах мне стало еще страшнее, – выросла и зацвела прекрасной дриадой. А я любил бы тебя больше жизни. Но я не…

«Не смог…» – вот что хотел сказать леший, осознавая себя слабаком, трусом, и не знаю кем еще. В общем, всем тем, кем воображают себя мужики, когда дали слабину, или кем обзывают себя злодеи, когда невзначай добро сделали».