Ядерная ночь. Эвакуация

— О’кей. Объясняю, почему нам, — Виталий опустился назад в кресло, с которого было встал. — Бежать нам, как ты понимаешь, некуда, да и незачем. Только если радиация совсем достанет. Но на такой случай тут неподалёку есть бывший ЗКП[6] товарища Сталина.

— Да ну? — в подобное верилось с трудом. — А почему не домик, где Берия малолеток растлевал?

— Во-первых, товарищ Берия никого не растлевал, уж тебе это должно быть хорошо известно! — назидательно покачал пальцем Сибанов, а потом полез во внутренний карман куртки и, достав сложенные листки бумаги, протянул их мне.

— Н-да, Государственный Комитет Обороны — это серьёзно! — пробормотал я, прочитав шапку. — А ты уверен, что его построили вообще?

— А то! Я даже вход нашёл.

— А внутри?

— Не входил пока, там дверь или автогеном резать, или взрывать. Но это — на крайний случай.

— Судя по бумажке, там всё серьёзно должно быть. Сто квадратов рабочих площадей — это общая под триста, да?

— Где-то так.

— Заглубление серьёзное?

— Точно не скажу, но не меньше десяти метров.

— Здорово! — Я ещё раз пробежал глазами Постановление ГоКО за номером 2370сс.[7] — Смотри, электростанции тридцатикиловаттные — три штуки! — я протянул лист Виталию.

— А то я не читал? Одна точно должна от ручья питаться — там в откосе труба выходит. Решётка в ней — мама, не горюй!

— То есть убежище на самый-самый крайний случай у нас есть.

— О чём я тебе битый час и толкую!

— Не преувеличивайте, господин оберст-лейтенант! И пятнадцати минут не разговариваем! Про то, что наши задницы в относительной безопасности, считай, я понял. Теперь главное давай.

— А главное — оно на поверхности, брат! — очень серьёзно, без тени улыбки, сказал Сибанов. — Предлагаю тебе заняться тем, о чём ты с детства мечтал — замок на границу повесить и охранять её от ворогов. Без идиотских приказов сверху, подстав и прочей тряхомудии.

«Предложение более чем привлекательное! Но быстро, однако, Виталька нашёл, чем меня зацепить, хотя, конечно, здоровый карьеризм у него всегда присутствовал. Не то что у меня. Ну а кто сказал, что спасать людей и при этом обустраивать жизнь, как тебе самому хочется, — плохо? Скорее уж наоборот — хорошо!»

— А ты уверен, что дядьки с большими звёздами позволят нам это сделать? — Сдаваться без спора было не в моих привычках.

— Вопрос резонный. Если мои расчёты верны, то им просто ничего другого не останется. Пока ты на подступах к Москве геройствовал, я тут удочки закинул, так что шансы на то, что всё в масть срастётся, примерно семьдесят-семьдесят пять процентов.

— Ты небось уже и структуру будущей службы нарисовал?

— Очень приблизительно, но, думаю, пока доедем — подрихтуем. А пока нужно выбрать, дорогой друг. Да или нет?

— Да.

* * *

Пока я прощался с родными и проводил инструктаж о правилах поведения при радиационной опасности со всеми остальными, Виталик по рации связался с Торжком и сообщил, что мы скоро приедем. Собирались быстро, но без особой спешки, руководствуясь принципом: «Сейчас мелочь какую-нибудь забудешь — потом всю оставшуюся недолгую жизнь горевать будешь». Хорошо ещё, что путь предстоял близкий и никаких особенных приключений нас не ждало — подумаешь, в гости к непосредственному начальству едем — тоже мне большое дело.

Решение вооружить остающихся поосновательнее пришло мне в голову не сразу. Просто, упаковывая свой рюкзак, я вдруг подумал, что шок у большинства «делового» народа должен был уже пройти, и вероятность появления каких-нибудь отморозков в наших краях исключать не стоило. Федеральную трассу и железную дорогу войска контролировали, посты в крупных посёлках стояли, а вот в нашей глуши кое-кому сейчас раздолье полное. А тут и Станислав Сергеевич объявился.

— Василий Семёнович, — начал он, едва войдя в прихожую, — зачем вы с детьми так жестко?

— Что вы имеете в виду? — Мужчиной Пайков был представительным, с благородной сединой и красивым мужественным лицом, но одновременно сквозило в нём что-то такое… «интеллигентское», что ли. Встречались мне такие типажи. Смотришь на такого — походник, мастер спорта, на гитаре песни героические исполняет, а как беда или нештатная приключится — так только кудахтать и крыльями хлопать способен. Таких в советских НИИ по госзаказу в своё время выращивали.

— Ну, они же ещё дети!

— Вот только про детей не надо, я вас прошу! Кто беззащитные крошки? Эти две кобылки молодые? — Я закончил укладку и встал с колен. — Вы лучше мне скажите, вы стрелять умеете?

«Н-да, вопрос, похоже, поставил „красавца“ в тупик…»

— Тогда зовите сюда молодёжь — вооружаться будем!

— Как, вы хотите дать оружие несовершеннолетним?

— А что ещё остаётся, если совершеннолетние не могут? — вопросом на вопрос ответил я.

— Лапочка, можно тебя на минутку? — заглянув в оставленную Пайковым открытой дверь, позвал я жену.

Отложив книжку, которую она собиралась читать малышне, любимая подошла ко мне:

— Да, лапушка? Что такое?

— Ирка, помнишь, как мы в тир ездили?

— Конечно!