Ядерная осень

Сокол лежал в траве и целился в ползущего к БМП академика. Он нажал на спусковой крючок и выругался. Три пылевых фонтанчика взметнулись метрах в трех от головы Скворцова. Вот что значит чужая волына. Его пристрелянная сейчас у кого-то из этих обормотов, рассредоточившихся по кустам и овражкам, а у него в руках «калаш» китайской сборки и от этого Китайца (во каламбур-то). Кстати, завалить его оказалось не так уж и сложно. Его грозные «кия-кия!» оказались дешевыми понтами. Сокол без проблем сломал ему шею там, у моста. Этот дурачок, вместо того чтобы всадить ему пулю в лоб, решил покрасоваться, показать корешам, какой он охренительный боец. Показал. Старикан Махмутка куда-то сразу слинял, а вот с рыжим пришлось повозиться. Прикрывшись дохлым Китайцем, Сокол три раза выстрелил в него из «беретты» (ее отсутствие в расстегнутой наплечной кобуре он обнаружил еще по дороге к мосту). В голову целиться не было времени, а прикрытая броником туша мордоворота оказалась не чувствительной к пистолетным пулям. И даже после очереди из китайского «калаша» рыжий продолжал идти к нему. Правда, уже не так уверенно. Целый рожок в него засадил. Зомби, твою мать.

Будь иные обстоятельства, Сокол бы разобрался с ними не у моста. Просто ему было необходимо оставить свою тачку на том берегу, с чем его спутники были категорически не согласны.

Над головой грохотал спаренный пулемет, сыпались горячие гильзы. Он бил по красным точкам, маячившим в тепловизионном прицеле. Его 12,7-миллимитровые посланцы вспахивали пустырь, не давая местным ополченцам поднять голову. Но это было только с одной стороны. С другой – им сильно досаждал снайпер, пока кто-то не додумался зашвырнуть к нему на чердак гранату. С третьей же стороны, которую держала крайняя бээмпэшка, к ней уже два раза подбирались любители побросать «коктейль Молотова». Одного срезало сразу, второй успел швырнуть бутылку, прежде чем упал. Но то ли смешавший этот коктейль «бармен» был никудышный, то ли ингредиенты были «от тети Дуси», но «Молотов» не зажег. Тем не менее становилось все жарче и жарче.

Ступинцев подтолкнул академика к люку в днище БМП и сам залез туда же. Бронемашины начали пятиться к поселку, собирая за кормой уцелевших бойцов.

Не дождавшись Сокола, Бешеный тем не менее решил продолжить задуманное. Хотя и несколько изменив сценарий. Выход к Выездному, за которым был мост, был намеренно чист, зато с трех других сторон велся интенсивный огонь. При этом по офицерам стрелять было запрещено. Кроме того, не успевшие сесть в две оставшиеся бээмпэшки бойцы отсекались друг от друга и вытеснялись в поселок, а за успевшими в погоню отправился обшитый стальными листами грузовик и пара «буханок».

Бой в условиях городской застройки хаотичен сам по себе. Если отдельные группы бойцов укрепились в домах, то о каком-то управлении боем еще можно говорить. Но если они беспорядочно отступают, да еще и без какой-либо радиосвязи – дело труба. Остается только уповать на высокую профессиональную подготовку бойцов группы дальней разведки Убежища. Каждый из них в отдельности стоил целого подразделения.

Вот зажатый между автобусом и теплотрассой боец шарахнул из подствольника по толпе аборигенов и тут же развернулся и срезал длинной очередью еще троих, заходящих ему в тыл. Вот, хрустя стеклянным крошевом остатков витрины, еще один разведчик забежал за угол и, выдержав паузу, угостил бестолково ломящихся за ним преследователей гранатой. Совершая легкие физические упражнения (прыжки, кувырки, приседания), один из спецназовцев, загнанный в жилой дом, отправил на тот свет десятка полтора ополченцев. Но патроны не безграничны. Потери выездновцы несли страшные, но они брали числом. Не многим из группы Чашникова удалось выбраться из поселка. Вот одна из БМП остановилась за углом универмага. Решили подсобрать рассеявшихся по Выездному бойцов. Но в оконном проеме дома напротив тут же мелькнула небритая физиономия. Туда тотчас же саданули из «АГС», и, зачихав двигателем, бронемашина двинулась прочь. Не ждать же, когда сверху прилетит бутылка с зажигательной смесью.

Сокол, задыхаясь, карабкался по крутому речному берегу. После двухкилометрового спринта и прыжков по кочкам на дне пересохшей реки сил на преодоление очередного препятствия почти не осталось. Академик опять ускользнул из-под его носа. Теперь нужно перехватить его у моста. Наконец, достигнув вершины склона, он рухнул на траву и оглянулся. Первая бээмпэшка уже въезжала на железнодорожный мост. Он отдышался и приготовился стрелять. Бронемашина на скорости уже почти проскочила место закладки, когда мощный взрыв разорвал мост пополам. Задняя БМП ухнула с двенадцатиметровой высоты сразу. Шедшая же первой зависла над провалом на честном слове, а вернее, на изогнутых взрывом шпалах. Из нее вывалились и, пошатываясь, пошли в его сторону двое. Какой-то офицер и… ба, опять этот живучий академик! Сокол дал две короткие очереди. В молоко.