Ядерная тень

Водитель «Жигулей» выполнять команды Дубко не спешил. Он все крепче и крепче сжимал руки на горле Дорохина. Из-за тесноты салона Дорохин не мог сопротивляться, лишь старался ослабить хватку и разжать руки.

— Я считаю до трех и стреляю, — предупредил Дубко и сразу начал считать. — Раз, два…

До водителя дошло, что Дубко не шутит, он отпустил шею Дорохина и опустил руки. Почувствовав свободу, Дорохин выполз из машины, привалился к крышке багажника и начал хватать ртом воздух, восполняя потерянный объем кислорода. А Дубко тем временем продолжал беседовать с беглецом.

— Вот и хорошо, это правильный выбор, — похвалил он. — А теперь вытяни руки вперед и не делай резких движений.

— Да пошел ты! — выругался водитель «Жигулей».

— Нехорошо ругаться, — назидательным тоном произнес Дубко. — Ругаться в принципе нехорошо, а уж материть того, кто держит тебя на мушке, и вовсе глупо. Выбирайся из машины, пока тебе кровь в мозг не натекла. Врачи не рекомендуют долго висеть вверх тормашками.

— Руку дай, — потребовал водитель «Жигулей».

— Тебя как зовут?

Вопрос прозвучал неожиданно, и водитель чисто машинально ответил:

— Тимофей я.

— Так вот, Тимофей, руку я тебе не дам по той причине, что нет у меня к тебе доверия, но пистолет в сторону отведу. И сам на пару шагов отойду. Только помни — ты имеешь дело с мастером спорта по стрельбе, и в принципе, весьма метким стрелком.

Дубко сделал два шага назад и встал так, чтобы ему была видна и водительская дверца, и багажник. Дорохин все еще не пришел в себя, поэтому Дубко приглядывал и за ним. Тимофей уперся руками в приборную панель и начал медленно выбираться из машины. От его веса машина, стоявшая не слишком твердо, закачалась на крыше.

— Осторожнее, бугаина, сейчас на бок «жигуль» уложишь, тогда мы точно здесь всю ночь проторчим, — предостерег Дубко.

— Сам вижу, — огрызнулся Тимофей, дождался, пока машина выровняется, и продолжил движение уже осторожнее.

Пока он выползал, к Дубко подтянулся Дорохин.

— Ты как? — не отводя взгляда от Тимофея, спросил Дубко.

— Вылезет — убью собаку, — вполголоса проговорил Дорохин. — Он меня чуть не задушил!

— Остынь, у нас на Тимофея другие планы, — напомнил Дубко.

— Плевать мне на планы, — огрызнулся Дорохин. — Кадык болит, словно его катком переехали.

— Ничего, до свадьбы заживет, — выдал расхожую фразу Дубко и, увидев, что водитель почти выбрался из машины, продолжил: — Принимай беглеца, он еще тепленький.

— С удовольствием, — ответил Дорохин.

Пока водитель стоял на четвереньках, Дорохин подошел и заломил ему правую руку за спину.

— У! Больно, зараза! — взвыл от боли Тимофей.

— Это тебе за горло, урод, — сообщил Дорохин. — Поднимайся, а то больнее будет.

Тимофей поднялся. В полный рост он оказался на голову выше Дорохина, но того этот факт не смутил. Он знал, как обращаться с задержанным, так что рост не играл особой роли.

— Что дальше? — обратился Дорохин к Дубко. — Повезем его обратно?

— Нет, сначала побеседуем по душам, — предложил Дубко и тут же обратился к водителю. — Скажи, Тимофей, как же так вышло, что ты своего хозяина на произвол судьбы бросил и слинял на его машине?

— Инстинкт самосохранения, — ответил Тимофей. — На автомате сработало.

— Вот оно как! Выходит, у сирийцев все так же, как и у русских, — протянул Дубко. — Или ты и не сириец вовсе? Судя по тому, как чисто шпаришь по-нашему, к сирийцам ты имеешь косвенное отношение.

На этот вопрос водитель не ответил, сделав вид, что потирает ушибленный лоб и ему не до вопросов. Дорохин и Дубко переглянулись, слова майора, сказанные в шутку, породили ряд вопросов.

— Действительно, Тимофей, и говоришь ты на русском языке чисто, без акцента, и имя у тебя русское, и внешность на иностранца не тянет, — продолжил Дубко. — Почему же ты тогда на дипломатической машине по стране разъезжаешь? Или у вас с господином Хаддадом свои договоренности?

— Ерунду не говори, — Тимофей угрюмо смотрел на Дубко. — Мать у меня сирийская подданная, но по происхождению русская. А меня по отцу записали, поэтому и на работу в посольство приняли.

— Да ладно! Мамаша твоя, значит, за сирийца замуж вышла?

— Вышла.

— Вот повезло же тебе! А инстинкт ты от мамы или от папы унаследовал?

— Отвали, — грубо произнес Тимофей. — Сами на нас налетели, в дом вломились, пока там никого не было, вот я и запаниковал.

— Когда к людям в дом вламываются чужаки, они обычно в милицию звонят, а не по ухабистым дорогам от погони рысачат, — заметил Дубко. — А как некрасиво ты с дипломатом поступил! Тут уж точно русским духом и не пахнет. У русских ведь как: сам погибай, а товарища выручай. Не слыхал такую поговорку?

— Отвали, — снова огрызнулся Тимофей. — Никого я не бросал. Просто растерялся.

— Растерялся он, ты слышишь, Коля? Он растерялся, ну надо же какое умиление! — с издевкой произнес Дубко. — И от растерянности Башара Хаддада на пять метров в сторону отбросил, в машину запрыгнул, ворота снес и умчался в ночь. Ну, точно растерялся!