Ядерная весна

И я вышел на улицу с полным говнобаком экзистенциального говна, не подающий вида, но готовый в любой момент обосраться.

Было очень жарко. Я ведь люблю ее. Посмотрите на этого нытика. Я зашел в ближнюю к моему дому парикмахерскую, но там была очередь в десяток рыл.

– А как скоро мне удастся подстричься? – спросил я.

– Тридцать или сорок минут, – сказала администратор, – будете ждать?

– Не буду.

Тогда я решил пройтись по проспекту Ветеранов. Зашел в секонд-хэнд, но там, как всегда, висело в основном такое барахло, что мне неловко стало даже подходить к шмоткам и разглядывать их. Я знал: если хочешь найти что-нибудь в секонде, надо сначала потрогать все эти бабушкины штанишки и кофточки, потрогать дедушкины треники, и вдруг тебе попадется жемчужина. Но я стеснялся рыться в этом. Я снова вышел на улицу. Было совершенно нечего делать. Было очень жарко и душно, наверное, самый жаркий день за это лето. Мне стало нечем дышать, я шел к магазину очень маленькими шажками. Воздух слишком горячий и влажный, этот день невозможно провести без выпивки. Только когда я жадно выпил полбутылки холодного пива, сосуды мои пришли в норму, стало легче.

Увидел, что на светофоре стоит маршрутка номер 195. Я вдруг подбежал к ней, махнул рукой и забрался в открывающуюся дверцу. Я расплатился и тогда уже позвонил Маше.

В три секунды у меня родился план с ней напиться. Все, что мне нужно было, так это – большая женщина с луженой глоткой и луженой вагиной.

– Можно я приеду к тебе и твоему географу в гости? – спросил я.

– Какой еще географ? – спросила она.

– К тебе и твоему парню. Он же географ.

– Он продавец. А ты что-нибудь купишь?

– Да, я куплю вина, ликера, мартини и еще какого-нибудь дерьма. Я уже подъезжаю.

Она напомнила мне номер квартиры. Я выключил телефон, чтобы Сигита не могла мне позвонить. Плевать, если географа не будет дома – начну домогаться Маши. Я знаком с ней дольше, плевать.

И скоро я приехал на «Нарвскую», где она жила. Она мне открыла, я зашел и обнял ее в коридоре. Она хохотнула и провела меня на кухню.

– А где географ?

– Работает. Да почему же он географ?

Я объяснил ей, доставая бутылки из пакета и расставляя их по столу:

– Мне Сперанский сказал, что твой парень раньше был географом и был очень толстым. Что ты сама присылала фотографии. Там стоял твой парень и весь класс, классным руководителем которого он был. И что там он жирный очень.

Маша поставила стаканы на стол и сказала:

– Понятия не имею, о чем говорит Сперанский. Он сошел с ума, по-моему.

– Твой парень не был географом? – разочарованно спросил я.

– Только аптекарем.

И мы начали пить. Я не очень помню, о чем мы дальше разговаривали. Обсудили новые альбомы Portishead и Tricky. Сошлись в общем-то во мнениях. Еще вроде бы я сказал, что хочу написать рассказ про нее – совершенно вымышленный. О том, как мы выпиваем вместе, потом я шампурю ее – интеллектуалку – целый день, а в конце схожу с ума. Я старался пить ровно столько же, сколько пила Маша. Мне было интересно, кто из нас упадет первым. Мы выпили две бутылки ликера, бутылку мартини, допили коньяк, который нашелся у них на кухне, и я рассказал ей, что расстался с Сигитой. Так себе сидели и болтали. Она снимала отличную квартиру с высокими потолками и большой кухней. Вернее сказать, не «она» снимала, а «они». Потому что она жила в одной комнате со своим парнем, с этим географом-аптекарем, а в другой комнате были две соседки. Они не совали носа в коридор и на кухню, я увидел только одну из них, когда она ходила в туалет. Молодая, наша с Машей ровесница. Или, может, правильно сказать, уже немолодая – наша с Машей ровесница?

– Привет, – сказал я соседке.

Она мне как-то смущенно кивнула и зашла в туалет.

– Хорошая девочка, – сказал я Маше.

Маша рассказала мне, что у этой соседки два парня, каждый из которых считает себя единственным.

– Срамота какая, – сказал я.

Маше было все равно. О чем она и сказала. Соседка вышла из туалета. Я подумал, что мы, наверное, говорили так, что соседке было все слышно из толчка. Но это было не важно, мы не были трезвыми и стыдливыми. Алкоголь подействовал и закончился, и мы пошли на улицу. На лестнице я поцеловал Машу. Теперь я стал объективно плохим человеком. Я поцеловал девушку парня, с которым пил коньяк. Теперь точно гореть в аду, я ведь даже похлопывал его по плечу и называл сынком.

– Нихрена себе сынок! – только и говорил в ответ географ, аптекарь и продавец бытовой техники. В общем, он был ничего, только нудноват, как мне показалось, нормальный парень, которого я предавал без зазрения совести. Теперь точно в ад.

Маша ответила на мой поцелуй, мы немного пососались, спустились по лестнице с третьего на первый и вышли из подъезда. Мы набрали вина в магазине и пошли зачем-то сначала до Обводного канала. Там нам не понравилось, и мы пошли до Фонтанки. Было так жарко, невыносимо жарко, душно, мы купили еще по бутылке пива в дорогу и шли, и шли, отхлебывая пиво, шли. Мне казалось, что мы идем целый час. Иногда останавливались, вытирали пот со лба, сосались через эту невозможную духоту и шли дальше.