Ядерные материалы

Но только шанс ли? Месяц назад здесь, в рабочей зоне, по окончании смены, недосчитались одного из зэков. Конвой проверил контрольно-следовую полосу, не обнаружив на ней следов, командир роты, полистав журнал со списком выезжавших из зоны машин, вышел к понурым зэкам, выстроенным в пятерки и, умудренно усмехнувшись, предложил:

- Подельник не хочет расколоться, в какую щель корешок его забился и куда пайку спроваживать надлежит? Нет? Так пусть по дороге в жилой сектор подумает. Об ответственности за соучастие. Бегунка мы найдем, а за раскол и за облегчение труда нашего большую поблажку обещаю. Думай, подельничек, думай!

То ли надумал тот, кому поблажку посулил капитан, и, вняв призыву, раскаялся перед "кумом", кто допрос бригады поодиночке незамедлительно в своем кабинете учинил, то ли конвойные псы беглеца унюхали, но уже через два часа вытащили бедолагу из выгребной ямы сортира, в стене которой он нишу себе вырыл, дабы отсидеться в ней пару недель до очередного выходного дня, когда караул с зоны снимут; оббили о его ребра солдатики и офицеры мысы своих сапожищ - и бросили в штрафной изолятор на голый бетон, причитая сокрушенно, что, мол, кабы покинул он зону, был бы раскручен на новый срок, а так - эхма! - лишь легким испугом обошелся, счастливец...

После изолятора отправлен был бегунок на больничку - по причине внезапных внутренних кровоизлияний и общего упадка здоровья - видимо, как отрядный сказал, случившегося от огорчения по поводу незадавшегося побега. Ну а после огорчился неудачник до такой степени, что и помер в закрытом медучреждении с диагнозом универсальной сердечной недостаточности, явив зэкам яркий пример вреда поползновений к оставлению территории, заботливо охраняемой государством и его специализированными вооруженными силами.

Каменцев раздвинул оцинкованную нить колючки, поднырнул под нее, вмиг покрывшись обморочной холодной испариной. И - бросил коротким рывком одеревеневшее от страха тело в тень под сторожевую вышку.

Только тут ему подумалось, что, не дай бог, подходит время смены караула и, застань его тут разводящий с солдатами, пощады не жди.

Разгреб влажный холодный занос песка под забором, нырнул, вжимаясь грудью в образовавшуюся лунку и - протиснулся наружу, сразу же усмотрев спасительный обрыв, ведущий к реке.

Скатился по нему в воду, лишь отдаленно осознав охватившее тело стужу, и поплыл, с лихорадочной радостью уясняя, как властное, тугое течение стремительно увлекает его прочь от тающего вдалеке серого забора и редких теремков вышек с неясными силуэтами солдат.

И тут же всплыли в памяти слова конвойного ротного капитана:

- Вы, господа осужденные, не о побеге мечтайте, а о том, как грехи тяжкие ударным трудом искупить... А о побегах уже все давно продумано. Только не вашими головами, а нашими. И какие вы варианты с выкрутасами ни сочиняйте, все одно выйдет: велосипед кривой, на котором далеко не уедешь! А если кому и повезет на экспромте, то это - ох, ненадолго, и лишнего срока не стоит, такая вот вам моя пропаганда... А следующий умник-романтик не срок получит, а выговор! С занесением в грудную клетку! - Кэп, усмехнувшись, куснул прокуренный седоватый ус. Добавил нехотя: - Я, может, шучу плохо, но серьезно...

Экспромт. Да, вероятно, прав был конвойный волк, прав.

Сейчас, проносясь невесть куда вдоль желтых степных берегов он, Каменцев, жалкая бритоголовая сущность в намокшей арестантской робе, без гроша в кармане, вдруг понял, что по-детски беспомощен перед погоней, отделенной от него считанными часами.

Его будут ждать в поселках и в хуторах, на дорогах и в лесопосадках, на железнодорожных станциях и разъездах.

Отныне весь мир ощетинился против него.

И пожелалось вернуться, покаяться, претерпеть побои и каменный мешок шизо, чтобы вновь вернуться в свою строевую пятерку, мешать бетон, таскать арматуру и радоваться теплой шконке, снам о воле, киношке по выходным, вкусному кусочку, перепадающему из передачек, похвале отрядного... А там за ударный труд, глядишь, да и получишь работку, на которой ничего не надо делать, библиотекаря, к примеру.

"Если оковы не жмут, их можно считать удобными..."

Он затравленно усмехнулся такой своей мысли и начал потихоньку выгребать к берегу.

Искать будут там, куда сейчас его тащит течение. А это называется детский мат. И поставить его конвойным гроссмейстерам он не даст. Хотя какой там "детский мат"! На шахматной доске сегодняшней игры - он всего лишь одинокая пешка, окруженная ратью противника. И вся его игра заключается в том, чтобы соскользнуть с доски...

Он выгреб в залив, проросший камышом и мясистыми лианами кувшинок, разгребая руками жирные осклизлые стволы болотной поросли, побрел, увязая в каше ила, к заросшему чахлым ивняком берегу.

И тут расслышал далекий клекочущий вопль сирены.

Погоня началась.

ЗАБЕЛИН