Ядерный меч Сталина: немецкий след

28 декабря. Академик Алиханов знакомится с постановлением о создании лаборатории № 3 (В), хватается за голову и пишет Берии докладную записку: «Научное оборудование для лаборатории предполагалось вывезти из лаборатории Физико-технологического института в Германии (в городах Раненбург и Вальба); я для этого уже направил туда группу… Но из принятого постановления пункт об оснащении лаборатории исключен! Она не имеет помещений для персонала, мебели, библиотеки. Жилой фонд для приглашенных немецких специалистов также отсутствует.»

Последний месяц победного 45-го года полон подобными значимыми событиями. Управленческое могущество председателя Спецкомитета Лаврентия Берии еще более возрастает: он назначается заместителем председателя Совнаркома. То есть замом самого генералиссимуса!

Доктор Николаус Риль, ставящий на ноги производство металлического урана, получает крепкую опору: директором реконструируемого завода № 12 химико-металлургического профиля назначается генерал госбезопасности С.А. Невструев, главным инженером — металлург Ю.Н. Голованов.

Руководство МВД принимает меры по усилению охраны гостайн в быстро расширяющемся и, естественно, совершенно секретном научно-техническом секторе (атомное оружие, реактивная авиация, ракетостроение, радиолокация и пр.).

Многие дела в 1945 году делались без документального оформления, в привычном для военных приказном порядке.

Вот лишь малая часть из происходивших тогда событий, нашедших отражение в малодоступных документах и в памяти участников.

Первые шаги делает будущий автор конструкции атомной бомбы, талантливый конструктор Виктор Турбинер. Как мы уже знаем, он работает без технического задания на изделие, ориентируясь лишь на глухие намеки и общие рассуждения Курчатова и директора объекта в Сарове, генерала Павла Зернова. В 1991 году Виктор Александрович так вспоминал об этом:

— Никакого технического задания Харитон мне не давал, как не делал и особых пояснений… Я был ведущим разработчиком и, кстати, единственным конструктором. По проектным и инженерным вопросам мне советоваться было не с кем. Мой труд был окружен такой тайной, что в комнату, где я работал, могли входить лишь несколько руководителей.

…Следует также назвать человека, вплоть до конца 1948 года руководившего всем грандиозным процессом демонтажа немецкого оборудования в интересах технического переоборудования советской оборонки. Это уполномоченный Сов-наркома(!) и ГКО Иосиф Табулевич, наделенный особыми драконовскими полномочиями, действующий по поручениям, указаниям и заданиям всего нескольких человек из руководства страны: Берии, Ванникова, Малышева, Первухина и Завенягина. При этом дальнейшая судьба Табулевича неизвестна.

В этом же году едва запущенный на предельных оборотах советский атомный проект едва не постигает неожиданная катастрофа: с академиком Виталием Хлопиным (официальным руководителем плутониевой проблемы) связывается Берия и называет фамилии 6 ведущих сотрудников Радиевого института, которых требует немедленно удалить с секретного объекта. Следом поступает и письменное распоряжение на сей счет. Хлопин реагирует на команду со свойственным ему гражданским мужеством — дописывает к списку свою фамилию и ставит резолюцию: «вернуть документ адресату». Несмотря на эту неслыханную дерзость, Берия временно оставляет Хлопина в покое. Но после кончины Виталия Григорьевича в 1951 году Лаврентий Павлович в одно мгновение вышибает из РИАНа тех самых шестерых инакомыслящих.

А пока академик В.Г. Хлопин организует в Ленинградском университете первую в стране кафедру радиохимии.

В Московском физико-химическом институте им. Кирова профессор Петрянов с присущим ему фанатизмом по собственной инициативе начинает работы по очистке воздуха от промышленных выбросов и загрязнений. Его заслуга состоит в снаряжении атомного проекта (миллионов его участников!) защитной одеждой, дыхательными препаратами и приспособлениями, без которых они бы дышали воздухом, насыщенным радионуклидами.

В системе ПГУ заместителем его председателя Бориса Ванникова назначается Павел Мешик, задача которого — обеспечить охрану режима секретности всех объектов ПГУ, относящихся к атомному проекту. Именно Мешику принадлежала идея организации закрытых зон вокруг атомных объектов. За колючей проволокой оказались и все организации, в которых после войны работали приглашенные в Союз либо депортированные немецкие специалисты. И Ванников, и Мешик были расстреляны в 1953 году.

Часть XI. Продолжение работы

1946 год.

Начало января. Через десятилетия конструктор первой советской атомной бомбы Виктор Турбинер вспомнит о своей деятельности в атомном проекте:

— Все шло, как мною было задумано: я делал модель бомбы в масштабе 1 к 10, то есть ее первый эксклюзивный проект. Не скрою: конструкция была изящной, удобной в эксплуатации и технологичной. Все чертежи я делал один. Следом Харитон и директор объекта показывали проект Сталину и Берии.